к немцам в качестве полицейского. В период сотрудничества с врагом участвовал в карательных операциях против партизан, сожжении сел, грабежах и массовых расстрелах советского мирного населения, в том числе стариков и детей.

В июле 1948 г. Управлением МГБ СССР по Свердловской области был арестован Г., который в период проживания на оккупированной территории Украины, добровольно поступив на службу в немецкую полицию, лично участвовал в расправах над советскими гражданами. Так, в октябре 1942 г. он совместно с двумя другими предателями расстрелял 12 мужчин, 10 женщин и 8 детей цыганской национальности. В марте 1944 г. бежал в Германию, где проходил службу в войсках «СС», непосредственно участвуя в боях против наступающих частей Красной армии.

Также в июле 1948 г. был изобличен предатель Л., который, находясь на оккупированной территории Белоруссии, поступил на службу в полицию и принимал непосредственное участие в расстрелах мирного населения. Согласно его показаниям, только в местечке Свислочь в октябре 1941 г. им совместно с другими полицейскими было расстреляно около 600 советских граждан.

В октябре 1948 г. Управлением МГБ по Свердловской области был арестован Ж., который дезертировал из Красной армии в августе 1941 г. и скрывался по месту своего жительства в Белоруссии. После прихода оккупантов он добровольно вступил в карательный отряд коллаборационистского формирования «Белорусская самооборона», который использовался для борьбы с партизанами. В его составе принимал участие в боях с партизанами, убийствах мирных жителей, сожжении сел и деревень, угоне советских граждан в Германию и грабежах имущества. Только в 1942 г. при его личном участии было сожжено 15 населенных пунктов. С 1943 г. он возглавил карательный отряд, дислоцировавшийся в деревне Светлище, лично расстреливал и организовывал казни мирных граждан, в том числе женщин, стариков и детей.

Издание Указа «Об отмене смертной казни» повлекло и другую крайность правоприменения — чрезвычайно широкое применение наказания в виде лишения свободы на срок 25 лет. Так, если в 1946 г. к данному виду наказания за совершение контрреволюционных преступлений было приговорено 16 289 чел., а в 1947 г. — 12 098, то 1948 г. — уже 36 951, в 1949 г. — 37 678, в 1950 г. — 29 909. При этом к высшей мере наказания в 1946 г. было приговорено только 2 896 чел., а за 5 неполных месяцев 1947 г. — 1 105 чел.[490] Таким образом, очевидно, что прирост числа лиц, осужденных к 25 годам лишения свободы не был обеспечен исключительно за счет лиц, ранее подлежащих высшей мере наказания, а был связан с изменением подхода в выборе срока лишения свободы.

Как в годы войны, так и в начальный послевоенный период за совершение контрреволюционных преступлений наиболее распространенным являлось назначение лишения свободы на срок от 6 до 10 лет (как среди наказаний, связанных с лишением свободы, так и в структуре системы наказаний в целом). В частности, в 1945 г. данная санкция была применена в отношении 70 850 чел., в 1946 г. — в отношении 80 742 чел. В 1947 г. количество таких лиц пошло на убыль — 49 215 чел., а в годы полного неприменения смертной казни снизилось еще более значительно: в 1948 г. — 25 790, в 1949 г. — 21 450[491].

21 ноября 1947 г. Пленум Верховного суда СССР принял Постановление № 16/9/у/с «О недопустимости необоснованного снижения наказания по делам о преступлениях, предусмотренных ст. 58–1 «б» УК РСФСР и соответствующими статьями УК других союзных республик»[492]. 24 ноября 1947 г. вышло постановление Коллегии Министерства юстиции СССР по тому же вопросу. На более широком применении 25-летнего срока лишения свободы, в первую очередь в отношении изменников Родине, также настаивало руководство ГУВТ НКЮ СССР и Управления военными трибуналами войск МВД СССР[493].

Таким образом, подобная уголовно-правовая политика, наш взгляд, существенно затруднила реализацию принципов справедливости, дифференциации и индивидуализации при назначении наказания коллаборационистам в период активного выявления их преступной деятельности.

17 сентября 1955 г. Президиумом Верховного Совета СССР был издан Указ «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.»[494]. Амнистия распространялась в отношении советских граждан, которые «по малодушию или несознательности оказались вовлеченными в сотрудничество с оккупанатами». Освобождению из мест заключения и от других мер наказания подлежали лица, осужденные на срок до 10 лет лишения свободы включительно за совершенные в период войны пособничество врагу и другие преступления, предусмотренные статьями 58–1, 58–3, 58–4, 58–6, 58–10, 58–12 Уголовного кодекса РСФСР и соовествующими статьями уголовных кодексов других союзных республик. Если по указанным преступлениям срок лишения свободы превышал 10 лет, то он подлежал сокращению наполовину. Лица, осужденные за службу в немецкой армии, полиции и специальных немецких формированиях, подлежали освобождению из мест лишения свободы независимо от срока наказания. Лица, направленные в ссылку за совершение подобных деяний, также подлежали освобождению.

Вместе с тем в указе отмечалось, что амнистия не применима к карателям, осужденным за убиства и истязания советских граждан. Все следственнные дела по указанным преступлениям, не рассмотренные судами, за исключением дел в отношении карателей, подлежали прекращению. При совершения тяжких преступлений явка с повинной рассматривалась указом как смягчающее вину обстоятельство, ограничивавшее максимальный размер наказания пятью годами ссылки.

По данному Указу было досрочно освобождено 59 610 заключенных (66 480 — в 1955 г. и 4 130 — в 1956 г.). С изданием указа окончательно перестал существовать и контингент спецпереселенцев-коллаборационистов, направленных на спецпоселение постановлением Государственного Комитета Обороны № 9871с, — были освобождены лица, не успевшие к тому времени отбыть 6-летний срок[495].

29 июня 1956 г. ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли постановление «Об устранении последствий грубых нарушений законности в отношении бывших военнопленных и членов их семей»[496]. В документе осуждалось применение к ним необоснованных репрессий и предлагалось распространить Указ Президиума Верховного Совета СССР об амнистии от 17 сентября 1955 г. и на бывших военнопленных, осужденных за сдачу в плен. Впоследствии подавляющее большинство из них было реабилитировано[497].

Наряду с принятием гуманных законодательных актов советское государство признавало, что «совесть и правосознание народов не могут мириться с безнаказанностью фашистских преступников, совершивших тягчайние злодеяния в период второй мировой войны. Эти лица не могут рассчитывать на прощение и забвение их преступлений»[498]. В связи с этим Указ Президиума Верховного Совета ССР от 4 марта 1965 г. установил, что нацистские преступники, виновные в тягчайших злодеяниях против мира и человечности и военных преступлениях, подлежат суду и наказанию независимо от времени, истекшего после совершения преступления[499].

Постановлением от 3 сентября 1965 г. Президиум Верховного Совета СССР разъяснил, что эти положения распространяются и на тех советских граждан, которые в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. проводили активную карательную деятельность, принимали личное участие в убийствах и