— Чайка пересказала мне все, что ты ей о себе сообщил, — сказала вдруг Мая. — Все это прелестно. Допустим, так все и было. Но мне непонятно, как ты сумел уцелеть во время нападения. Сорока утверждает, что ты и был целью нападавших. Так почему они ушли, не убедившись, что ты мертв? Не проверили карету? А потом не бросились за тобой в погоню? Тот, который сидит в башне, тоже не смог вразумительно ответить на этот вопрос.

«Сидел в башне», — мысленно поправил я Маю.

«А потом лежал рядом с ней, разглядывал свои мозги на камнях, — добавил колдун. — Будет для нашей жены сюрприз. Надеюсь, он ее не расстроит».

— Кто сказал, что они не проверяли? Проверили. Одна из них проткнула мою ногу ножом. А потом сорвала с моих ушей серьги. Честно признаюсь: было больно, очень.

Я приподнял штанину, попытался найти на коже шрам, но не смог. То ли помешало плохое освещение, то ли Ордош перестарался с лечением.

— Ногу? Почему ногу?

— Так я лежал: ткнуть лезвием ножа в ногу оказалось проще всего.

— Не понимаю, — сказала Мая. — Так ты не сбежал во время нападения? Ты оставался в карете?

— Конечно. Лежал на полу. Не мог пошевелиться.

— Почему лежал?

— Думаю, богиня постаралась, — сказал я. — По-другому объяснить не могу. Хотела, чтобы меня посчитали мертвым. Для чего-то ей это было нужно — я так думаю. А иначе она бы попросту убила напавших.

Мая спросила:

— Богиня?

— Да. Сионора.

— Причем здесь она?

— Я… стараюсь не рассказывать об этом. Потому что мои слова прозвучат, мягко говоря, странно.

— В тебе и без того хватает странного, — сказала Мая. — Мы к этому уже привыкли. Так что говори.

— Ты ведь слышала, что Сионора благоволит ко мне? — сказал я. — Это началось после несчастного случая во дворце моей матери. Между мной и богиней тогда установилась связь.

— Какого случая? Что ты называешь связью?

— Примерно за две недели до того, как меня повезли в великое герцогство, я сбежал из своей башни, попал под выброс магической энергии и, наверное, умер.

— Умер? Это… такого не может быть, — сказала Чайка.

— Я знаю. Но мужчины всегда умирают, столкнувшись с магией. Из глаз, из носа, из ушей у меня потекла кровь. Я упал без чувств… И увидел ее.

— Кого?

— Сионору, — сказал я. — Она мне о чем-то говорила. Долго. Я не запомнил, о чем. А потом она исцелила и воскресила меня.

— Тебе все это почудилось, — сказала Чайка.

— Возможно. Но после того случая я изменился. У меня появилась магия. Я перестал быть пускающим слюни дурачком (тебе ведь говорили, Мая, что я такой?). А еще: теперь я иногда чувствую ее эмоции.

— Чьи?

— Сионоры, богини любви. Я понимаю, когда она чему-то радуется или чем-то недовольна. Но это еще не все. Богиня… она тоже меня слышит. И откликается на некоторые мои просьбы.

— Ух ты!

— Какая прелесть.

— Не веришь?

Мая пожала плечами.

— Ты можешь поинтересоваться подтверждением моих слов у леди Сороки.

— Почему у нее?

— Меня привозили к ней домой, когда ее дочь умирала от синюшки. Я попросил Сионору исцелить девчонку. И богиня это сделала. Даже отрастила девчонке пальцы.

— Это правда? — спросила Чайка.

— Не знаю, — сказала Мая. — Да, дочь Сороки поправилась. И пальцы у нее выросли. Сорока говорила, что это Сионора исцелила ее дочь. Но о Пупсике графиня не упоминала.

— И не должна была. Это главное условие для всех, кого я ездил лечить от синюшки: обо мне никому не рассказывать.

— Какая прелесть. Ты лечил синюшку?

— Не я — богиня. Я лишь читал молитвы. Просил Сионору услышать меня, исцелить больного.

— Поэтому бандитки выполняли твои приказы? — спросила Мая. — Они поверили в то, что ты общаешься с богиней?

— Не приказы, — сказал я. — Просьбы.

— Не вижу разницы.

— Разница есть, — сказал я. — У меня сложились дружеские отношения с их главной — Гадюкой. Она стала первой, кого Сионора вылечила от синюшки.

— А они… знают о тех документах, что лежат в твоей сумке?

— Только трое их них. Я так думаю.

— Понятно. Что ты обещал им за дружбу? Помимо милостей богини любви?

— Свою защиту и покровительство, — сказал я.

— Защиту от кого? — спросила Мая.

— От всех.

— Считаешь, моя мама одобрит твой поступок?

— Зачем мне ее одобрение?

— А как ты собирался оказывать покровительство бандиткам без ее помощи? Не уверена, что она станет им помогать, даже если поверит в твою историю. Или ты рассчитываешь на помощь Сороки?

— Я рассчитываю только на себя, — сказал я. — На своих друзей. И на богиню Сионору.

Какое-то время мы снова молчали.

Потом Мая спросила:

— Если ты лечил синюшку, то мог исцелить и маму?

— Не я. Богиня. Потому я и ездил сегодня к храму. Добавил свой голос к молитвам остальных горожан.

— Считаешь, поэтому моя мама поправилась?

— Я ничего не считаю. Да и какая разница, что считаю я. Важно лишь то, что великая герцогиня выздоровела.

* * *

Свернув к дворцу, мы обнаружили, что въезд на придворцовую территорию закрыт.

Лошади остановились.

Мае пришлось выйти из кареты, чтобы отдать распоряжение дежурившим у главных ворот гвардейцам. Я наблюдал за тем, как она что-то объясняет им, о чем-то спрашивает. До меня доносились лишь обрывки ее слов.

Стражницы подчинились. Распахнули створки ворот.

Убедившись, что Мае ничто не угрожает (что арестовывать ее не спешат), я перевел взгляд на ярко освещенную дворцовую ограду. Пробежался по ней взглядом. На десятки метров в обе стороны от ворот, от основания и до самого верха, ограда увешана ветками с зелеными листьями. Охапки веток лежали и на траве, и у края дороги.

Этот факт привлек не только мое внимание.

— Какая прелесть, — сказала Мая. — Вы видели? Такое ощущение, что ураган поломал деревья и притащил их к нашему забору.

Она забралась в карету, прикрыла дверь. То, о чем ей сообщили гвардейцы, явно улучшило ей настроение. Мая улыбалась.

Карета сдвинулась с места и покатилась к входу во дворец.

— Не ураган, — сказал я. — А горожане. Думаю, именно они принесли сюда все эти ветки.

— Это же липа! — сказала Чайка. — Я представляю, сколько веток сейчас лежит на площади у «Храма всех богов». Как думаешь, Мая, мы сможем завтра пробиться к алтарю богини любви? Я тоже хотела бы принести ей дары. И поблагодарить за спасение великой герцогини.

* * *

Почти не сомневался, что во дворце нас встретит все та же рыжеволосая. Так и оказалось.

Стражницы у входа не скрывали счастливых улыбок. По их реакции на наше появление я