Социальные и экономические обстоятельства гражданской войны спровоцировали противостояние двух выдающихся политических деятелей той эпохи – Иоанна Кантакузина и Алексея Апокавка. Кантакузин был представителем старой аристократии, которая имела в собственности крупные земельные владения и отличалась благородным происхождением. Апокавк, вероятно, также имел аристократические корни, но пережил трудные времена. Свое состояние он нажил менее традиционными способами (в его случае речь идет об управлении государственной монополией на соль). Недовольство низших слоев населения зажиточными аристократами переросло в классовую ненависть, ярким примером чего служит появление антиаристократического движения зилотов в Фессалониках. Поэтому неудивительно, что победа Кантакузина имела негативные последствия для этой недавно сформировавшейся социальной группы. В целом упоминания о месоях уже не встречаются в документальных источниках после гражданской войны. Впрочем, это не означает, что они исчезли как класс. Появилась и новая социальная прослойка – так называемые аристократы-предприниматели. В их деятельности не было ничего примечательного, но вскоре они стали господствовать в экономической жизни Византии.

Потеряв большую часть своего имущества в результате османских и сербских завоеваний, аристократы уже не могли рассчитывать на доходы с земли, чтобы вести привычный образ жизни. Более того, количество государственных постов было ограничено, поэтому и конкуренция среди претендентов на эти места была жесточайшая. Постепенно аристократы переняли стратегию месоев и начали вкладывать свои капиталы в итальянские коммерческие предприятия и банковскую деятельность. Чем ближе было падение Константинополя, тем больше становилось таких аристократов. Некоторые из них нажили огромные состояния, например Николай Нотарас и его сын Лука, а также Георгий Гуделис, его сын Иоанн и внук Франческо Драперио. Некоторые по-прежнему занимали высокие посты при императорском дворе, но при этом приобретали венецианское и/или генуэзское гражданство и держали львиную долю своего капитала в итальянских банках. Хотя последнее столетие в истории Византии было временем упадка в экономике и контроле над провинциями, для некоторых аристократов-предпринимателей оно стало поистине золотым веком. Если раньше торговля составляла лишь малую часть бюджетных поступлений Византии, то теперь она стала основной статьей доходов, несмотря на то что львиная доля прибыли уходила в руки итальянцев.

Византия беднела, что подтверждалось множеством признаков. Во время коронации Кантакузина по окончании гражданской войны коронационные венцы императора и его супруги были украшены цветным стеклом, поскольку драгоценные камни с венцов были заложены в Венеции. Еще несколько лет спустя империя прекратила чеканку золотых монет, положив конец традиции, которая началась еще в IV в. Константинополь обезлюдел. От былой роскоши не осталось и следа: в городе среди пустырей одиноко стояли обветшавшие здания, некогда поражавшие своим величием. Огромные открытые водоемы превратились в огороды. Учитывая то, какую важную роль теперь играла торговля, Константинополь в XV в. вполне мог стать небольшим купеческим городком, своего рода Венецией на Босфоре. Возможно, осознав это, Мануил II воскликнул, что государству в сложившейся ситуации был нужен не император, а хороший управляющий.

Сельская местность, которая долгое время была движущей силой империи, пришла в упадок. В результате гражданской войны 1340-х гг. и первой вспышки чумы демография региона существенно изменилась. Количество жителей негреческого происхождения (например, сербов и македонян) снизилось, а на их место пришли представители других этнических групп. Активными колонизаторами стали албанцы (первоначально они появились в северной части Греции и Эпире, постепенно переместившись в Центральную Грецию и Пелопоннес) и турки (которые преимущественно осели в Фессалии, а в последнее десятилетие перед падением Византии обосновались и на Пелопоннесе). Хотя основу населения по-прежнему составляли греки.

Демографические изменения были не только результатом военных действий. Переломными событиями, которые нарушили благополучное существование аграрного государства, могут считаться гражданская война и чума. Высокая смертность в результате эпидемии чумы и массовая миграция населения, которое спасалось бегством от солдат-мародеров и переселялось на новые земли, подорвали сельское хозяйство в Македонии и Фракии, а страх подвергнуться нападениям корсаров заставил покинуть некоторые острова и прибрежные районы. В ходе военных действий многие жители попали в плен и были перемещены с византийских земель (например, в Анатолию). Более того, на завоеванных территориях османы упрощали систему налогообложения и уменьшали сборы почти вдвое по сравнению с налогами, которые взимала Византия; поэтому налаживать отношения с новыми хозяевами было гораздо выгоднее, чем сопротивляться им.

Централизация власти официально считалась одним из непреложных принципов управления государством, однако в действительности господствовала политическая раздробленность, причем ее возникновение, по сути, поощрялось из центра. В этот период некоторые территории, все еще принадлежавшие государству, были переданы во владение младшим представителям династий, которые правили ими практически автономно. Фессалоники и Мистра стали главными младшими дворами с собственной культурой и верхушкой. Усиливалась тенденция и к городской автономии (формировались так называемые корпоративные образования с представительством в лице местного архонта). Этому, несомненно, способствовало то обстоятельство, что прямая связь с Константинополем была нарушена: добраться до Фессалоник и Мистры теперь можно было только по морю. Некоторые города вели переговоры о том, сдаваться или не сдаваться османам. Те, кто решил сдаться (Фессалоники, Серрес, Янина), выжили и даже сохранили некоторые привилегии. Те же, кто решил оказать сопротивление, были захвачены силой, жителей взяли в плен и вывезли из городов, а на их место поселились турки. Так, например, произошло в Лариссе, где по данным османской переписи турецкое население составило более 80 % уже через несколько десятилетий после 1453 г. Аналогичные свидетельства имеются и на Пелопоннесе, где многочисленное албанское население жило изолированно от греков во вновь отстроенных деревнях.

Стратификация византийского общества не поменялась, однако разрыв между богатыми и бедными существенно вырос. Напряжение между разными социальными слоями было заметно даже на бытовом уровне. Некоторые зажиточные византийцы в Константинополе возводили для себя укрепленные дома с башнями, видимо, чтобы при случае укрыться от разъяренной толпы.

На фоне разрушающегося государства церковь укрепляла свои позиции, оставаясь наиболее устойчивым институтом империи. Ей отдавали все больше и больше имущества, в надежде, что так оно уцелеет – опыт подсказывал, что, захватывая новые земли, османы чтили собственность церкви. Ярким примером тому служит завоевание османами афонских монастырей: примирившись с присутствием турок, монашество смогло сохранить большую часть своей собственности и продолжило функционировать. Важнейшая роль, которую афонские монастыри сыграли в поддержке исихазма, сделала Афон центром православного самосознания, влияние которого распространялось от Балкан до России и на весь христианский Восток. Афонская община получала значительные пожертвования не только от самой Византии, но и от Сербии, Болгарии и Валахии.