В государствах крестоносцев, особенно в Никее, приоритетной представлялась задача восстановить (пусть и в гораздо более стесненных обстоятельствах) культурную атмосферу утраченной империи и в первую очередь ее столицы. Никейские императоры содействовали развитию образования – не только потому, что это было престижно, но еще и потому, что образованные молодые люди требовались на государственную службу. Никифор Влеммид (ок. 1220–1270) обращает на себя внимание как самая выдающаяся личность того времени. Автор множества светских и богословских трудов, а также уникальной автобиографии, он не был оригинальным мыслителем, но, будучи превосходным преподавателем, повлиял на несколько поколений ученых мужей (среди его учеников был в том числе один из императоров Никейской империи – Феодор II Ласкарис).

Неудивительно, что сильные антилатинские настроения, обусловленные захватом Константинополя, сыграли важную роль в формировании самосознания изгнанных византийцев. В ее основе лежало православие, которое теперь уже, без всяких сомнений, представляло собой категорию более масштабную и всеобъемлющую, чем принадлежность к любому из отколовшихся от бывшей империи государств. Православный мир оказался противопоставлен западному христианскому миру, ставшему его полярной противоположностью и смертельным врагом. Кроме того, самовосприятие византийцев включало в себя еще одну любопытную составляющую – эллинизм (хотя его влияние, возможно, было весьма ограниченным). Трепет и уважение по отношению к достижениям греков (которые были видны, к примеру, в разрушенных древних городах Малой Азии, в окрестностях Никеи) смешивалось в их сознании с реваншистскими идеалами и воинствующим православием, что стало причиной для возникновения протонационалистических настроений в этот период.

В 1261 г., как только Константинополь был отвоеван, византийцы направили все свои силы на восстановление разрушенного города. Михаил VIII, несмотря на свое прозвище (его называли новым Константином), концентрировался лишь на том, что было совершенно необходимо. И все же именно к этому времени относится поразительной красоты мозаика, выложенная в галерее собора Святой Софии. При Андронике II строительные работы в столице шли полным ходом. Было построено около десятка монастырей, а еще двадцать два восстановлены на средства основателей-аристократов, в том числе женщин. Церкви некоторых из этих обителей стоят и по сей день, в частности монастырь Хора (ныне музей Карийе) и церковь Богородицы Паммакаристы («Радующейся») в Стамбуле.

Фрагмент мозаики, выложенной в галерее собора Святой Софии, с изображением Христа. Работа была выполнена по заказу Михаила VIII Палеолога в знак благодарности за отвоевание Константинополя у латинян и его возвращение византийцам в 1261 г.

© Viacheslav Lopatin / shutterstock.com

Монастырь Хора, отреставрированный благодаря Феодору Метохиту, считается шедевром поздневизантийского стиля. Главная церковь, украшенная мозаикой и дорогой мраморной облицовкой, и погребальная часовня с фресками превращают его в удивительно красивый памятник архитектуры и в то же время свидетельствуют об огромном богатстве, потраченном на их возведение. Сложно обойти вниманием тот факт, что расцвет строительства роскошных монументов пришелся на период непомерного налогового давления на крестьянское население империи. Столь же феноменальные архитектурные памятники эпохи можно обнаружить в Фессалониках (церковь Святых Апостолов, средства на строительство которой выделил патриарх Нифонт I) и на Афонском полуострове (монастыри Хиландар и Ватопед, храм Протата).

Фрагмент мозаики из музея Карийе (ранее монастырь Хора) с изображением Феодора Метохита, благодаря которому в 1320-х гг. храм был расширен и богато украшен декоративной отделкой

Художественные творения той эпохи не ограничивались монументальной живописью и мозаиками. Создавались роскошные предметы литургии, такие как украшенные вышивкой ткани, позолоченные оклады и станковые иконы, лицевые рукописи и микромозаики – главным образом в мастерских Константинополя и Фессалоник. Великолепие византийского искусства ярко проявилось в православных памятниках Сербии и Болгарии и в мозаиках венецианского собора Святого Марка (см. обложку), а также в сиенской живописи конца XIII в. Очевидно, что, несмотря на политическую раздробленность государства и усиливающиеся экономические невзгоды, Византия все еще могла создавать первоклассные предметы искусства, подчеркивающие величие империи.

В Никее возрождение началось с активного изучения греческих текстов, несмотря на то что, по мнению ученых эпохи Палеологов, культуру предшествующих веков отличала относительная скудость. Появился ряд выдающихся ученых. Они с энтузиазмом искали античные тексты, переписывали их, дополняя комментариями и используя в качестве материалов для преподавания. Некоторые из них были благородного происхождения и жили на собственные средства, другие полагались на покровительство императора и членов элиты. Большинство ученых жили в Константинополе, однако Фессалоники отличала не менее насыщенная культурная жизнь. Эти интеллектуалы поддерживали личные связи, а также были объединены кругом учеников и последователей и читали (а часто и комментировали) работы друг друга. Они зачастую встречались на театральных действах, в том числе в императорских и аристократических литературных салонах. Там организовывались чтения выдающихся с точки зрения ораторского искусства литературных трудов, написанных на безупречном греческом (а точнее, на аттическом его диалекте, который после периода заката теперь вновь переживал эпоху расцвета, продолжавшуюся по крайней мере до второй половины XIII в.). Именно там можно было заработать или разрушить репутацию, именно там возникали многообещающие карьерные перспективы при дворе.

И сами литературные труды, и манера их исполнения долгое время воспринимались как некая форма бегства от реальности, присущего грамотеям, запершимся в башне из слоновой кости и нашедшим душевный приют в славе героев былых времен, а также в лингвистическом и стилистическом маньеризме. Сегодня это мнение оспаривают, а ученых мужей считают активистами, которые с помощью своих работ отстаивали важность светского образования. Это была своего рода лебединая песнь, потому что события складывались отнюдь не в пользу тех, кто жаждал достичь интеллектуальных высот.

Рукопись, содержащая труды Гиппократа, заказанная в 1330-х гг. Алексеем Апокавком, который изображен здесь в костюме великого дуки, командующего императорским флотом

Некоторые из них были не чужды делам политики. Фома Магистр (ок. первой половины XIV в.), к примеру, в комментариях к произведению Эсхила «Персы» делился беспокойством, которое доставляли его родным Фессалоникам турки. Кроме того, он написал ряд ораторских речей, которые говорят о сильном гражданском чувстве автора, а также выражал тревогу по поводу таких приземленных вопросов, как конфискация земель.