Волосы пришлось убрать в узел, зато лицо выглядело теперь как обычно, хотя красные глаза портили все впечатление.

Они все-таки выпили кофе, и съели торт, и испорченные бумаги она забрала с собой – переделать, исправить. Александр не возражал – он внимательно наблюдал за ней, и опять не по себе становилось от этого взгляда, хотя говорили они о вещах нарочито отвлеченных.

Катерина задержалась до конца рабочего дня. Свидерский проводил совещание с деканами, и оно грозило затянуться надолго. Герцогиня собралась, спустилась на первый этаж. И, поколебавшись, открыла дверь в подвал.

Там было темно, и по стенам вниз шли волны энергии, накопленной за день. Катя постояла несколько минут, решаясь. Вспомнила девочек и то, что у нее осталось каких-то два дня. И приложила ладони к стене.

Только бы получилось.

Несколько минут ничего не происходило. А затем она почувствовала, как зарождается внутри ледяной голод, очень похожий на тот, что она испытывала днем рядом с Александром – но гораздо сильнее, – как стена начинает казаться горячей, и заурчала, когда между мерзлой пустотой внутри и напоенным энергией зданием рухнула перегородка и внутрь хлынула бодрящая, играющая, как штормовое море, энергия. Некоторое время Катерина держалась, а затем глаза ее закатились, воля рассыпалась в пыль, и она растворилась в этой энергии, жадно захватывающей ее.

По первому этажу пронесся гул. У каменов синим цветом засветились глаза и потухли. Стражи университета застыли, замолкли разговоры – словно разом все умерли. А в подвале Катерину вдруг отбросило от стены – она отлетела на пол и осталась лежать там. К ней приблизились два сияющих шара, переплавились в тонкие призрачные тела.

– Жива, – сказал один.

– Как не уследили-то, Арик? – спросил другой. – Много взяла-то?

– Сейчас, – ворчливо ответил первый, склонился над лежащей Катериной и легко подул ей на лоб. – Много, Полик. Ой, быть беде… Данилыч прибьет девку, не посмотрит, что ласкался недавно.

– А мы ему не скажем? – предложил Ипполит.

– Сам узнает, – отмахнулся Аристарх. – Вон, спускается уже. Почуял неладное. Боевик хренов. Ты что делаешь?

– Помочь хочу, – огрызнулся Ипполит. – Хоть немного контроль ей вернуть. Сорвет, конечно, но вдруг справится? Сча-а-ас… из зала энергии зачерпну… Не лезь под руку!

– Да у тебя и рук-то как таковых нет, – философски заметил соучастник преступления. – Мне что делать?

– Данилыч наш далеко?

– Да на втором этаже уже.

– Быстрый, паразит. Открой Зеркало. Я увидел, где ее дом. Ну, помоги ей боги…

Александр Свидерский торопливо обошел первый этаж. Поинтересовался у каменов, что за перебой в привычном стихийном фоне здания был недавно.

– А это Арик чихнул, – глумливо сказал Ипполит. – Скажи спасибо, что Университет на воздух не взлетел. Вот не моют нас, Александрушко, ноздри не чистят – того и гляди, катаклизма случится.

– Распоряжусь, – коротко ответил Свидерский и с сомнением посмотрел на каменов. Но те глядели честно и немного недоуменно.

Он открыл Зеркало и вернулся к себе в кабинет. Деканы уже разошлись. Катерина тоже ушла – и как-то ему было тревожно и очень не по себе. Алекс вышел в приемную, выглянул в окно и нахмурился. Катина машина была на парковке. Набрал ее номер. Но телефон не отвечал.

Он уже закрывал кабинет изнутри, собираясь уйти домой, когда зазвонил его телефон. Катя?

Но это была не она.

– Александр Данилович, доброго вам вечера, – прозвучал в трубке чуть надтреснутый голос нотариуса Синеусова. Усы у него действительно были примечательные – седые, пышные, и во время разговора он любовно оглаживал их, покручивал. Алекс вел с конторой Синеусовых дела с давних-давних времен, еще когда там командовал дед нынешнего нотариуса.

– Доброго, Семен Карлович, – ответил Алекс. – У вас какое-то дело?

– Да… – старик смущенно покряхтел. – Вы знаете, Александр Данилович, как мы вас уважаем и как благодарны всей семьей, что вы пользуетесь нашими услугами. И на помощь вы всегда к нам приходили… Да вот приходится мне ради вас преступать через честь профессии. Но как же иначе…

– Что-то важное? – спросил Александр терпеливо.

– Да… – снова протянул старый нотариус. – Вы уж не сдавайте меня, Александр Данилович. Но дело вас касается. Сегодня нас вызывала клиентка, герцогиня Симонова. – Алекс насторожился. – Дело-то деликатнейшее. Э-э-э-эх… вот. Потребовала заверить ее заявление об опекунстве. Вы, дражайший Александр Данилович, назначены одним из двух опекунов над ее детьми, на случай, если с герцогиней что-то случится. Хочу сказать, что хоть она была явно взбудоражена, но совершенно точно в здравом уме. С поверенными подписали, все как положено…

– Спасибо, Семен Карлович, – медленно сказал Свидерский. – Спасибо, что не промолчали. А второй опекун кто?

– Э-э-э-э, – расстроенно пробормотал Синеусов, – и так много сказал, Александр Данилович. Могу лишь намекнуть, что особа, очень к трону приближенная. А кто – не могу, сами понимаете…

– Да, – проговорил Алекс. – Спасибо, Семен Карлович. Доброго вам вечера.

Он положил трубку на стол и крутанул ее, задумчиво наблюдая за движением, тронул пальцем не замеченное во время уборки, уже высохшее пятнышко от кофе. Если женщина почти две недели держится от тебя на расстоянии и прямо дает понять, что твое внимание ее тревожит, а затем вдруг меняет отношение и фактически настаивает на близости – что можно подумать? Особенно если врет про свое «захотела». Можно, конечно, предположить, что она вспыхнула внезапной любовью или решила так отвлечься. Точнее, можно было бы так решить, если бы ему было двадцать лет. Но вывод один: ей что-то от него надо. И это опекунство радужных мыслей никак не прибавляет. Решила свести счеты с жизнью и таким образом привязать его, чтобы заботился о детях? Но почему его? Он ей не друг, фактически незнакомый человек, да и любовником, если бы не ее каприз, мог бы не стать. Да, красивая женщина. Да, приятно смотреть – и представлять, какова она будет под тобой. Но он легко обошелся бы без этого.

А теперь, как ни крути, она в его зоне ответственности.

Александр усмехнулся. Темная, с холодной, обостряющей все чувства аурой. Надломленная, очевидно, многое скрывающая, не переставшая быть опасной. Вполне возможно, подосланная теми же, кто надоумил юных демонят подпитаться от ректора университета, и выжидающая, чтобы завоевать его доверие. Вызвавшая-таки сегодня в нем желание решать ее проблемы, просто потому что откровенно, не обманывая, нуждалась в нем, – да и мог бы он теперь Катю оттолкнуть? Чтобы сломать ее окончательно?

Темная. В его зоне ответственности.

Так и есть.

Алекс поколебался, но набрал номер начальника разведуправления.

– Тандаджи, слушаю.

– Господин Тандаджи, я не отниму много времени. Мне опять нужно ваше содействие.