– Амора? – раздается звонкий голос Нелли. – Ваше Величество, вы меня слышите? Мне кажется, она просыпается, – каблуки стучат по деревянному полу, и на мгновение мне кажется, что из комнаты выкачали весь воздух. Нехотя открыв глаза, я вижу, что надо мной нависают взволнованные лица Ватеи, Шанти, Феррика, Касема, Илии и Нелли. Но кое-кого здесь явно не хватает, и я хмурюсь, пока моей руки не касаются теплые шершавые пальцы.

Растрепанный Бастиан лежит на соседней койке.

– Мы постоянно теряем сознание, с этим надо что-то делать. Предлагаю установить новое правило: одно приключение – один обморок.

– Как насчет «одно приключение – ни одного обморока»? – вмешивается Феррик, не обращая внимания на скривившегося Бастиана. – Я не собираюсь становиться твоим личным целителем.

– Так какое же это приключение, если в итоге никто не упал в обморок?

Я сжимаю его ладонь, наслаждаясь теплом нашей внутренней связи. Мой натужный смех напоминает хриплое и болезненное кваканье лягушки.

– Как долго мы были без сознания?

– Ты? – в один миг шутливый тон Бастиана становится серьезным. – Два дня. Я очнулся на следующий день, но меня сразу же вернули в постель из-за моих… симптомов.

– У вас обоих были припадки, – сурово уточняет Нелли и бросает косой взгляд на Бастиана, который явно не хочет говорить прямо. Он отводит глаза, не желая смотреть мне в лицо, но мне не нужны слова, чтобы понять: с ним что-то не так. Я чувствую себя так, словно в меня выстрелили из пушки. Каждое движение дается с трудом, и все тело ноет от притупленной боли.

Эта боль принадлежит Бастиану, и я сразу понимаю, что причина кроется в магии души.

Благодаря проклятию Кавена, Бастиан получил доступ к моей магии, но он не принадлежит к роду Монтара, и его тело не готово к такой нагрузке. Некоторые из последователей Кавена пытались использовать магию души, но эти эксперименты заканчивались смертью или сумасшествием. В конце концов Кавен тоже стал ее жертвой. Оскверненная магия души исказила его восприятие, разожгла безумную жажду крови и в итоге полностью поглотила его рассудок.

Я пытаюсь заглянуть в глаза Бастиану, но он снова отворачивается, притворяясь, что его внимание занято чем-то еще.

– Ты ведешь себя слишком безрассудно, – Феррик первым нарушает тишину, сжимая мою простыню до побелевших костяшек. – Теперь ты королева, Амора. Ты не должна подвергать себя опасности.

– Но я всегда выбираюсь целой и невредимой, – ядовитые слова срываются с моего языка прежде, чем я успеваю себя одернуть. – Другим везет гораздо меньше.

Бастиан недовольно поджимает губы, но это правда. Каждый раз, когда я ввязываюсь в бой, рядом всегда есть кто-то, кому приходится гораздо хуже, чем мне. Отцу. Тете Калее. Мире. Бастиану.

Нелли откашливается, пытаясь снять напряжение. Она сидит у изножья кровати и протирает мою ногу тряпкой, с которой капает густая желтая жидкость. Феррик, расположившийся напротив, внимательно наблюдает за ее движениями.

– Я могу сколько угодно залечивать твои раны, – ворчит он, почувствовав мой взгляд, – Но я не могу восполнить твою кровь. Я благодарен за спасение, но это мы должны защищать тебя, а не наоборот. Ты нужна нашему королевству.

Его слова достигают цели, и я пытаюсь подавить дрожь, охватившую мое тело.

– Прости, – извинение дается мне с трудом. От ярости на щеках Феррика ходят желваки.

– Твои раны исцелены. – Он поднимается на ноги, но не двигается с места. – Мне едва хватило сил, чтобы сохранить жизнь тебе, Бастиану и Элиасу. У тебя на ноге останется шрам, но для этого есть специальные мази. Конечно, я могу попытаться его залечить, когда мы вернемся на корабль…

Его слова заставляют меня подскочить. Из-за резкого движения кровь приливает к голове, а ноющая пульсация в бедре заставляет меня прикусить язык, чтобы не выругаться вслух.

– Элиас жив?

Феррик виновато хмурится и расправляет плечи.

– Я не знал, как правильно поступить. Он наблюдал за тем, как я исцеляю вас с Бастианом. Просто смотрел, не отводя взгляда, и… Да. Он жив.

Я украдкой бросаю взгляд на Бастиана, и на этот раз он смотрит мне прямо в глаза. Элиас видел, как Бастиан использовал магию души. Визидия не должна об этом узнать, по крайней мере, пока я не буду готова рассказать людям всю правду.

– Ты должна кое-что знать, – голос Феррика звучит мягко, но что-то в его тоне привлекает мое внимание. – Кажется, яд затронул его разум. Элиас не помнит, кто он такой.

Хорошо, если это правда. Но я не могу так рисковать, и в моей голове уже формируется идея, как сохранить все это в секрете.

– То, что ты сделала с Элиасом… Ты это спланировала? – до сих пор Илия хранила молчание. На остром лице баронессы залегли тени, из-за чего она выглядит гораздо старше своих лет.

– Я просто пыталась выжить, – говорю я, вспоминая, какой гнев горел в ее глазах, когда она застала Элиаса в моей компании. Тогда я подумала, что Илия меня ненавидит, но, может, она просто пыталась меня защитить. – А ты знала, что он меня отравил?

Изящная фигура баронессы практически тонет в складках глубокого кресла, судя по следам высохших слез на ее щеках, сейчас она была бы только рада провалиться под землю.

– У меня были некоторые подозрения. – Она выпрямляется, чтобы положить руку на плечо Феррика, и голос ее дрожит. – Я не знаю, как отблагодарить тебя за то, что ты спас жизнь моему брату. Я никогда не думала… У него были своеобразные взгляды на будущее Курманы и всего королевства, но я никогда их не одобряла. Я и представить себе не могла, что он зайдет так далеко.

Нелли берет руку Илии и кладет ее себе на колени, чтобы поддержать жену.

– Это моя вина. Илия говорила, что он сильно изменился, но я не хотела в это верить. Я знаю его с самого детства, он мне как брат. Мне казалось, что если Элиас познакомится с тобой лично и выслушает твою точку зрения, то он осознает, что у одной проблемы может быть несколько разных решений. Я надеялась, что это станет для него хорошим уроком.

Раскаяние Нелли настолько сильно, что я практически могу ощутить, как оно исходит от нее невидимыми волнами.

– Так вы обе знали, что на вашем острове производят всевозможные яды? И о том, как именно Элиас хотел изменить Визидию?

Нелли опускает голову, и по ее щекам текут слезы, а Илия, напротив, вскидывает подбородок, напряженно сжав челюсть.

– Мы пытались остановить торговлю ядами, пока в это дело не успели вмешаться королевские солдаты, – говорит баронесса. – Я не хотела верить, что мой брат на такое способен. Но я обещаю сделать все возможное, чтобы загладить вину перед короной, а также перед всем островом. Я думала, что Элиасу нужно дать шанс проявить себя. Я хотела показать ему, что быть правителем совсем не просто…Но, кажется, я недооценила его высокомерие. Он еще слишком молод. Должно быть, власть ударила ему в голову.