class="p1">Лев быстренько натянул майку, развернулся, улыбнулся ей мимоходом.

— Анька, Женька! — продолжал надрываться противный сосед. — Вам что, персональное приглашение требуется? Кончай эротическую фотосъемку, опоздавшие гребут за катером самостоятельно!

Издевался, гад.

— Так, — скомандовал он, когда все собрались, — залезайте, парни, назад, на корму…

— Я — вперед! — тут же перебил Лев.

— Я тоже! — Аллочка быстро перекинула ногу через борт. И взвизгнула — катер на воде опасно качнулся от резкого движения.

— Что, страшно? — хмыкнул Захар. — Каблучки не жмут? Ладно, лезь, я ж держу.

— Женечка, помоги мне, — Алла неприязненно скосила на Захара накрашенный глаз.

Лев лихо прыгнул внутрь прямо с мостков. Катер заходил ходуном. Последний герой протянул блондинке руку, та неловко перевалилась внутрь, брезгливо вытерла платочком жесткую скамейку и наконец уселась.

— Потише, лоси, — проворчал Захар, — дома так будете прыгать. Теперь вы двое давайте на корму.

Яна спокойно шагнула через борт — Захар умудрился, изогнувшись, подать ей свободную руку.

— А сколько у нас спасательных жилетов? — спросила она, усаживаясь.

— Нисколько, — буркнул Захар.

Последним, не снимая наушников, в катер ввалился Ник.

И свободные места кончились.

Анька, которая усердно щелкала фотоаппаратом, стараясь запечатлеть посадку с разных ракурсов, растерянно затопталась на мостках. Неужели Захар оставит ее на берегу? Нет, не может быть!

Мир, по мнению Аньки, держался на разных чувствах, но одно чувство, несомненно, было главным. Чувство справедливости. Это была хрустальная ось, на которой качались весы с чашами добра и зла. Ну, знаете: кто первым встал, того и тапки; а тому, кто неправедно вырывает тапки из слабых рук, непреклонное небо непременно пошлет ржавую отмстительную кнопку. Из закона справедливости вытекал другой главный закон: поступай с ближними так, как хочешь, чтобы они поступали с тобой, Анька не задумывалась о мировых законах, но всегда охотно делилась с ближними своими сокровищами. Улыбкой, хорошим настроением, солнечным днем, удачным кадром, интересной книжкой… Но и от ближних она ждала ответной справедливости. Сейчас же на ее глазах творилась чудовищная несправедливость. Это ведь было ее желание, в конце концов! Это она должна была сидеть рядом с Левом на носу, она, которая все придумала и устроила! Кто угодно пускай остается на берегу — красивая Яна, капризная Алла, кислый Ник, — только не она!

Захар рассовывал под сиденья всякие нужные вещи: канистру, старую куртку, дождевик, пакеты с едой. Остальные тоже были заняты собой. Никто как будто не замечал, что ее забыли. Надо крикнуть, пусть вылезают и тянут жребий, а иначе она сейчас разревется…

— Ты чего там переминаешься? — Захар сварливо загремел веслами. — С вами только за смертью собираться, торопыги. Ночью, что ли, обратно поедем? Нашли тоже лодочника! Давай шуруй на самый нос — ты мелкая, в ногах у них сядешь. Ничего, поместишься.

И добавил про себя чуть слышно:

— Во коза, а?

***

Пока Захар выгребал от берега, все молчали. Отплыв метров пятьдесят, он бросил весла, перебрался назад, дернул за веревку, заводя мотор. Тот угрожающе рыкнул. Захар дернул еще раз. Катер сильно качнулся, запахло бензином. Ветер дунул сбоку, плеснуло в скулу, катер заплясал на мощной волне, разворачиваясь обратно к берегу. Но Захар выпрямил нос и прибавил скорости.

— А кто умеет плавать? — неожиданно спросила Яна. И первая честно призналась: — Я вот совсем не умею.

Ник ничего не ответил, потому что слушал плеер.

— Я тебя спасу, не переживай! — белозубо развернулся к ней Лев.

— А ты хорошо плаваешь?

— Как Ихтиандр.

— Я тоже совсем не умею плавать, — протянула Аллочка, стреляя на него глазками, — в бассейне еще ниче, плыву. А в озере даже не знаю. Вот мы ездили в Турцию, там в отеле такой бассейн был, что я до моря ни разу не дошла.

— Ни разу? — удивленно развернулся обратно Лев. — Море же самое интересное. Там ветер, волны, песок, крабы.

— Ой, жареных крабов и этих… креветок нам прямо к шезлонгу приносили, без проблем. А волн мне и в аквапарке хватило.

Анька вслед за Левом удивленно покосилась на Аллочку. Аквапарк — это, конечно, здорово, она была в аквапарке в Крыму. Но ни разу не дойти до моря… До жаркого берега, где волна, развеселившись, ворочает разноцветную гальку или сонно перебирает песок. До прозрачного соленого ветра, который сдувает с кожи капельки воды. До самого моря, которое дышит, потягивается, раскачивает и подталкивает к горизонту — вперед и вперед, в бирюзовое марево…

— Держитесь крепче! — заорал сзади Захар, перекрывая рев мотора. — Сейчас в открытой будет качать!

Аллочка немедля пододвинулась ближе к Леву, хотя они и так сидели на скамейке почти в обнимку. Аньке пришлось уместиться прямо на железном полу, подстелив под себя рваный грибниковый плащ. Снизу она видела только железные борта катера да ноги сидящих, поэтому то и дело норовила приподняться. О, как ей хотелось, чтобы Левин сказал: «Я и тебя, Анька, спасу!», но врать она не умела, а потому сердито призналась:

— Я плаваю. Только не очень хорошо.

— Будет кому и меня спасти, — не растерялся Лев.

Анька замерла от счастья. Спасти его! О, она готова была переплыть океан, переловить руками всех акул и выдрать водяному царю всю мокрую бороду, чтобы только спасти его. Но Лев никогда не падал рядом с ней ни в какие водоемы. Даже лужи благополучно перешагивал, не оставляя никакой надежды.

Мотор взревел, катер, круто забирая на повороте, обогнул мыс и вылетел в открытую Ладогу. Сразу ударил ветер, острова разбежались по сторонам, широкая ладожская волна подхватила их, подняла наверх, плавно опустила в яму, снова подняла… Аллочка вцепилась в Лева, Анька же все старалась приподняться над бортом, пока очередная волна не окатила ее холодными брызгами. Хорошо, фотоаппарата в руках не было.

***

Серебряный показался через полчаса. После открытой воды они снова петляли в проливах, огибали отмели и гранитные гряды, оставляя за собой взбаламученный пенный след. Захар то сбрасывал скорость, то снова прибавлял. Иногда он выпрямлялся во весь рост, выглядывая опасные затопленные камни, на которых можно было сгубить мотор. Здесь, на озере, он был совсем не таким, как дома. Там он казался грубоватым, вредным, порой занудливым и удивительно обыкновенным. Подумаешь, сосед. Ну что в нем героического, в соседе, если ему можно постучать в стенку или кинуть соленым огурцом, когда он вылезет на балкон? Но здесь, на катере, Захар превратился в настоящего повелителя морей — загорелый, с резким лицом, на котором светились прозрачные родниковые глаза. Не хватало только шпаги и капитанской треуголки. Анька не выдержала, достала фотоаппарат и сумела-таки поймать момент, когда он стоял во весь рост