самым учёным мужам, в том числе и столь уважаемому Карой Фрэзеру. Именно эти слова и пробудили в нём дар речи. Градус, температура… Господи Боже. Видимо, это не только ящерица, это ещё и крыса учёная.

— Вы согрелись? — поинтересовался дракон.

— Д-да, вполне, — кивнул Джон, инстинктивно приближая руки к огню.

Несколько минут они сидели в тишине. Джон грелся у постепенно затухающего костра, а дракон внимательно смотрел то на огонь, то на Джона, внимательно изучая его, как будто видел человека впервые в жизни. Хотя ясно, что это не так. Судя по словам крестьян, Гиллебертус не раз пролетал над деревней, хоть и не приземлялся и никого не трогал.

— Может, всё-таки скажете, как вас зовут? — поинтересовался он вдруг.

— А, я… Я Джон, — закашлялся он от неожиданности, — Джон из дома Резерфордов. А как вы поняли, что я рыцарь?

— Я чувствую благородную кровь за версту, и дело тут вовсе не в розмарине, — усмехнулся Гиллебертус. — Хотя, признаться, этот запах мне безумно нравится, поэтому я и прилетел… Однако в вашей, несомненно, прекрасной спутнице высокородного происхождения я не почувствовал. Поэтому и решил забрать вас.

— Но зачем? — изумлённо протянул Джон. — И откуда такое пренебрежение к… к простолюдинам?

— О, это вовсе не пренебрежение, просто среди нас, золотых драконов, считается, что только люди благородного происхождения могут хотя бы на толику приблизиться к нам, золотым драконам, по мудрости, красоте, умению вести светскую беседу, остроумию, изяществу, вежливости…

— А вы скромные существа, — хмыкнул Джон.

— Скромности в том числе! — закивал Гиллебертус, не различив сарказма.

— Так вы похитили меня затем, чтобы я мог… просто составить вам компанию?

— Именно так, сэр Джон. Правда, об этом знают немногие… Некоторые из вас думают, что я вами питаюсь, но это же грубейшая ошибка! — Дракон даже фыркнул от возмущения. — Радует, впрочем, что существуют особи, весьма осведомлённые о наших предпочтениях. Так, например, однажды я встретил некую принцессу. Она вовсе меня не испугалась и заявила, что хочет, чтобы я сам её похитил. На мой закономерный вопрос — зачем? — она ответила, что только таким образом сможет избежать замужества.

— И как, вы похитили?

— Это был нелёгкий выбор… — вздохнул Гиллебертус. — С одной стороны, стремление принцессы к свободе и её нежелание вступать в навязанный брак мне понятны. Но с другой… что мне с ней было делать? Ей было лет семнадцать, она могла прожить со мной ещё лет сорок, максимум — пятьдесят.

— Мак… что?

— Максимум. То есть самое большое из всего, что только можно предположить, — снисходительно пояснила учёная ящерица. — Я бы за это время к ней привязался, а когда она умерла бы, то моё сердце бы разъела тоска. Так что я отказал, но, насколько я знаю, принцесса эта в итоге смогла убедить своих родителей выдать её за того, кто был мил её сердцу.

Джон вздохнул. Да, кажется, он здесь застрял надолго, потому что какому-то дракону стало скучно и одиноко… Интересно, а что сейчас делает Кара? Вернулась в деревню за помощью? А есть ли в этом смысл?.. Крестьяне вряд ли пойдут в горы искать дракона — они его боятся до одури. Может, Кара пойдёт дальше в Конвей одна… Только вот Ключ остался у Джона, а без Ключа ей там делать нечего.

К слову, о Ключе…

Джон начал озираться в поисках оружия, но ничего возле себя не обнаружил. Дракон, заметив его беспокойство, негромко и сдержанно рассмеялся.

— Ваш меч я спрятал, — пояснил он. — Понял, что это опасное оружие, которое, в отличие от многого другого, способно мне навредить…

— Я не хотел вам вредить, — отозвался Джон. — Мы с Карой… Мы просто хотели узнать, зачем вы здесь. Вы пугаете людей.

— Пугаю? Ни за что бы не подумал… — удивился дракон. — Я просто летал в леса в поисках еды, и мой путь пролегал над этой деревней. Я не собирался делать людям ничего плохого.

— Они думают, что вы хотите их съесть, — усмехнулся Джон. — Или похитить их девушек.

— Я же сказал: люди незнатного происхождения меня не интересуют.

— Но крестьяне-то об этом не знают! Они боятся вас, поэтому и попросили нас с Карой выманить вас из гор и… и вообще-то прогнать, но мы хотели просто поговорить и выяснить, что вам нужно.

— Мне нужно укромное место, чтобы лечь в спячку, — сказал Гиллебертус. — А перед спячкой — хорошенько наесться и, желательно, пообщаться с кем-нибудь образованным, умным и вежливым.

— А что вы едите? — не выдержал Джон. Этот вопрос интересовал его всё время, что он разговаривал с драконом, но он так и не решался его задать — боялся услышать ответ.

— Вообще мы любим листья берёз, осин, тополей, диких яблонь… Сами дикие яблоки тоже любим, — задумался Гиллебертус. — В них много витаминов, — выдал он очередное непонятное слово. — Конечно, в период бодрствования мы откладываем еду на зиму, потому что в холода добывать пищу гораздо сложнее…

Кажется, Гиллебертус описывал еду не древнего могучего существа из сказаний, а какого-то кролика.

— А… а мясо? — поинтересовался Джон.

— Мы не едим мясо живых существ, — снисходительно улыбнулся Гиллебертус. — И не потому, что считаем это варварством или чем-то вроде каннибализма… Просто не испытываем в нём нужды. Для утоления голода достаточно листвы, плодов и травы.

Джон не сказал ничего. Он до сих пор не мог переварить то, что сообщил ему Гиллебертус. Интересно, а Кара об этом знала? А этот её Фрэзер? В народе о драконах говорили как об опасных хищниках, которые едят людей, крадут овец и коров, не чураются и дикими животными вроде волков… А этот заявляет, что не ест ничего, кроме растений.

Джон не знал, чему верить.

— Так что вы можете передать тем добрым людям, что я вовсе не хочу съесть ни их, ни их скот, ни кого-либо ещё живого, — улыбнулся дракон. — Вскоре я перестану их беспокоить, а после выхода из спячки отправлюсь на юг, на Острова Зноя, что за Анкером.

Джон слышал об Островах Зноя, но очень мало, и почти не знал, что это за место.

— Я передам, когда вы меня отпустите…

— Я вас не держу, — сказал Гиллебертус. — Но сейчас вам лучше никуда не ходить. Вам следует отдохнуть и ещё погреться, к тому же я уже чувствую этот прекрасный запах дождя… Вот-вот грянет гроза. Ну куда вы пойдёте в грозу, ещё и по горам? Как только восстановится хорошая погода, я отнесу вас назад. Хворост у меня ещё есть, и я могу поделиться с вами своими запасами диких яблок, если вы проголодаетесь.

Джон вздохнул. Он тоже