удара по одному из дредноутов. Координаты не появились, и Инэрис обернулась к Мелч. Девушка лежала на пульте, уткнувшись носом в клавиатуру. Лицо её приобрело какой-то странный оттенок, кровь отлила от щёк, но они были красными, почти багровыми. Инэрис обернулась к Фирану. Штурман всё ещё держал пальцы у ворота плаща, ему было трудно дышать. Обвел взглядом рубку. Энсин Кирст стоял, опираясь дрожащими руками о пульт. За спиной его полыхало пламя.

Инэрис снова опустила взгляд на монитор — 60 % повреждений. Потеря кислорода — 90 %. По спине Инэрис пробежал холодок. 90 % — это значило, что, кроме как в рубке, на корабле больше нечем дышать.

— Оружейная, ангар, машинное, ответьте.

Связь молчала.

— Оружейная, — повторила Инэрис, но её перебил хриплый голос Фирана.

— Отсеки не отвечают уже полчаса, капитан, — произнёс штурман, — несколько минут назад машинное перестало выполнять приказы. Управление батареями осуществляет Кирст. Двигатели контролирую я. Каковы будут приказания?

Инэрис бросила быстрый взгляд на пламя, которое почти уже отрезало мостик от остального корабля. Она открыла рот, собираясь заговорить, но приказаний у неё не было. Инэрис посмотрела на комм. Часы медленно отсчитывали двенадцатый час боя. До рассвета оставалось десять минут.

В горле закрутился упругий комок. Внезапно на неё обрушился ворох чувств — жар, удушье, боль в уставшей спине. Почему-то кровоточила и саднила левая ладонь.

— 15 44 MH — проговорила она тихо, — компьютер, разблокировать спасательный отсек, — и, зажав кнопку внутренней связи, уже в полный голос, — всё управление на мой пульт. Всем покинуть корабль.

Инэрис обернулась к офицерам. Фиран и Кирст переглянулись.

— Выполнять, — сказала она спокойно. Ей было уже всё равно.

Кирст неуверенно отпустила пульт и сделала шаг к выходу.

— Заберите Мелч, — добавила Инэрис и отвернулась.

Приказ выполняли медленно. Медленно и молча, как и любой другой безумный приказ. Как выполнили бы, должно быть, приказ застрелить родную мать, сына или жену. Но Инэрис было всё равно.

Инэрис запросила у компьютера полную диагностику систем. Пока ряды характеристик бежали по левому монитору, пальцы её уже вводили программу. Генс Ларта шла в лобовую атаку. Рубку тряхнуло, и она не услышала за спиной ни вздоха. Закончив ввод, она откинулавсь на спинку кресла и переключила радар. Пальцы сжали стальные подлокотники, когда она увидела, как один за другим отделяются от корабля четыре шлюпа и, не пройдя и двадцати трасов, гаснут на мониторе синие точки.

Инэрис снова переключила радар. Время шло. Она сжимала подлокотники, глядя, как приближается цель, и только когда до кормы дредноута оставался всего десяток метров, в голове её мелькнула мысль — она хотела в последний раз увидеть небо.

Инэрис поднялась и со всех ног бросилась к спасательному отсеку. Пламя плясало повсюду, в коридоре и в самом отсеке воняло расплавленным пластиком.

Старый истребитель, за штурвал которого Инэрис не садилась почти семь лет, стоял в самом конце, на месте, которое должен был занимать последний шлюп. Инэрис запрыгнула в кабину и включила силовое поле. Счётчики энергии и жизнеобеспечения были на максимуме. Корабль стартовал мягко и быстро. Стены ангара пронеслись с двух сторон за пару секунд. На мгновение Инэрис почувствовала себя абсолютно свободной и абсолютно счастливой.

Её окружили темнота и разноцветные всполохи пламени. Обернувшись, она увидела за кормой пылающие останки самого лучшего из фрегатов Империи. Под ним фиолетовым маревом мерцала туша Фаэны. Впереди разгорались миллиарды серебристых снежинок, так похожих на снежинки, падавших с неба Селесты. Только эти были намного дальше. А здесь, совсем рядом, блестели гладкими боками корветы, отстреливавшие имперские шлюпы. Два средних корабля, похожие на медуз. Они всё ещё ждали новых жертв. Инэрис вдавила в панель гашетку. Серебристая очередь ударила корвет в бок, Инэрис тряхнуло. Инэрис вывернула штурвал, так что истребитель ушёл влево и вверх. Последним, что она увидела, была чёрная пелена, усыпанная звёздами. Небо ударило о борт.

***

Мала-Реста поворачивалась с трудом. Подрагивал корпус, и скакали датчики температуры. Дезмонд стоял, скрестив пальцы. Уже не на мостике — у запасного пульта.

Корабль прошёл на бреющем полёте у самого края алой луны. Дезмонд видел, что противников стало меньше. Уже объятый пламенем, Генс Ларта заложил последний крутой вираж, и вместо того, чтобы ударить по подбитому дредноуту ещё целыми носовыми орудиями, пошёл на таран. Это было глупо, а Дезмонду оставалось только догадываться, чья рука ведёт его в последний штурм.

Радости не было. Впервые в жизни он шёл в бой безо всякого желания.

Мала-Реста двигался медленно, насколько Дезмонд мог себе позволить. Системы наведения были разбиты вдрызг, навигатора не было, и он задавал координаты целей почти на глаз. Шесть мин по окружности планеты. Пять в океанах и одна в пустыне. А дредноуты были рядом. Они шли выше, неспособные подойти к Фаэне вплотную.

Когда Мала-Реста обошёл планету по кругу, Дезмонд снова посмотрел на часы. До условленного времени оставалось шесть минут.

— Поднимаем корабль, — сказал он негромко. Их было трое в рубке, и каждому приходилось метаться между пультами, чтобы отследить ход полёта.

— Капитан, — тот самый парень, имени которого Дезмонд так и не узнал, говорил очень тихо. Дезмонд закрыл глаза и скрипнул зубами.

— Канонир. Если мы останемся здесь — мы умрём. Если примем бой — умрём красиво. Но я не собираюсь умирать и не собираюсь гробить вас. Сейчас сделаем всё чётко и завтра будем пить пиво в каком-нибудь кабаке. Поднимаем корабль.

Парень кивнул, и Дезмонд вздохнул с облегчением. «Не люблю я таких, — подумал он, — так много проблем с теми, кто хочет жить».

Фрегат пошёл вверх. Дезмонд посмотрел на часы. До рассвета оставалось пять минут. Четыре минуты до взрыва. И где-то столько же — до прогрева гипердрайва.

— Успеем, — сказал он вслух громко, а про себя добавил: «Наверно…»

***

Аврора ждала. Ждала до утра. А когда на востоке занялся рассвет, стала ждать дальше, до полудня. И только когда солнце стало падать за горизонт, взялась за панель связи и принялась прочёсывать эфир.

Галактион не вернулся. Это значило, что план провалился. И всё же, кораблей врага не было видно в небе — и это значило, что Аэций не проиграл.

Галактион ничего толком не рассказал о своём плане. Он сказал только, что будет говорить с Безымянным и убедит его остановить войну. Убедит… Авроре не хватало сил даже смеяться над наивностью того, в кого она так верила.

Галактион всегда был… таким.

Аврора вздохнула и откинулась в кресле, скрестив руки на груди.

Через какое-то время эфир отозвался.

— Кто говорит? Атлантида слушает.

Аврора тут же наклонилась