Только одно обстоятельство временами смущало его разум – зачем учиться стрелять из длинного лука, когда у него самого такого нет, и достать его не представляется возможным? На что дед всегда отвечал, что вовсе необязательно, что Чанг всю жизнь проведет среди кочевников, и кто может сказать, не пригодится ли ему когда-нибудь его умение и не спасет ли оно ему жизнь?

И вот сейчас Чанг снова вспомнил изнурительные тренировки, которыми – зачастую помимо его воли – заставлял заниматься его дед. Здесь был не только лук, а вообще все мыслимое и немыслимое оружие, что он только мог достать.

Дед всегда говорил, что воин обязан в бою использовать все, что может попасться ему на глаза, а если у него ничего нет, то одолеть врага голыми руками.

По правде говоря, Чанг только сейчас начинал осознавать, зачем дед тратил на его подготовку столько времени. Один раз в разговоре у него вырвалось признание, что насчет Чанга у деда имеются особые планы из-за какого-то мистического знака, который, якобы, послали ему небеса. Но Чанг не придал тогда этому особого значения. И вот теперь он вспомнил ту целеустремленность и последовательность, с которой дед прививал ему навыки и характер настоящего воина.

Нужно было отправляться спать. Его солдаты уже вычистили и накормили лошадей и натаскали достаточное количество воды из колодца, чтобы можно было всем вымыться.

Чанг первым сбросил одежду и стал поливать себя из ведра. Купание освежило его тело, а разум должен был полностью восстановиться после сна. Еще немного, и Чанг уснул бы прямо на ходу. Он поспешил наверх, предоставив своим солдатам право (и обязанность) почистить амуницию и заготовить съестные припасы – чтобы на следующее утро не тратить слишком много времени на завтрак.

Ему что-то снилось – в этом не было никакого сомнения. Вообще, он точно знал, что человеку всегда что-то снится, но вспомнить свои сны он может, только если у него достаточно силы. Если же он устал и опустошен, то сон дает ему возможность просто хорошо выспаться – тут уж не до снов и не до путешествий по ним.

Чанг открыл глаза и увидел, что утро уже в самом разгаре. Судя по всему, скоро должен был начаться турнир лучников. Нужно было собираться. Помимо него самого в комнате никого не было – его солдаты уже проснулись и деловито хозяйничали во дворе и на кухне. Оттуда тянуло запахом дыма и свежеприготовленной еды – им всем было необходимо плотно подкрепиться, чтобы окончательно восстановить силы после вчерашнего дня.

Чанг спустился вниз и переоделся. Он увидел, как один из его воинов набирает воду из колодца в седельные фляги – ее нужно было взять с собой, чтобы была возможность утолить жажду или просто промочить горло. Пока Чанг бесцельно бродил по двору, завтрак был готов. Он с радостью и большим аппетитом набросился на еду, его примеру последовали и его разведчики. Времени засиживаться особо не было, и, быстро завершив трапезу, они стали готовиться к выходу.

Чанг очень надеялся, что коль скоро турнир предполагает стрельбу из длинных луков, им их выдадут. Понятно, что ничего подобного с собой у кочевников быть не могло. Честно говоря, его солдаты, вообще, не представляли, о чем идет речь – такое оружие было им незнакомо, поэтому их участие в турнире было абсолютно бессмысленным. Сам же Чанг, хоть в свое время и научился мастерски стрелять из длинного лука, сейчас совсем не был уверен, что сможет быстро восстановить свои навыки.

Сегодня против него были два обстоятельства. Первое – наверняка другие участники турнира постоянно совершенствуют свое искусство, имеют возможность упражняться каждый день и совершенно не испытывают недостатка ни в стрелах, ни в сменной тетиве, ни, наконец, в самих луках, которые могут изготовить по необходимости.

Конечно, насчет доступности длинного лука для всех желающих Чанг не был абсолютно уверен, но разве здесь могло быть по-другому, принимая во внимание, какое оружие могут сделать местные мастера, и дремучий лес вокруг, который в избытке снабжает их любым видом древесины?

Второе обстоятельство было не менее важным, чем первое. Лук, как и любое индивидуальное оружие, перенимал черты своего хозяина – подстраивался под него. И кто в этом сомневается, тот ничего не понимает в оружии!

Участники турнира, наверняка, будут стрелять из своих собственных луков, которые полностью им подчинены, и повадки которых им известны, как свои пять пальцев.

Они знают, как нужно прицеливаться и как натягивать тетиву, чтобы добиться попадания в цель, а он – Чанг – разве может он сказать то же самое об оружии, которое ему выдадут, чтобы он временно им попользовался, а заодно и повеселил толпу своим неумением? Толпа, наверняка, получит огромное удовольствие, наблюдая за тем, как грубый и неотесанный кочевник удивленно вертит в руках незнакомый ему могучий боевой лук и как тщетно пытается натянуть на него тетиву.

Было еще и третье обстоятельство, которое заставляло Чанга быть чрезвычайно осторожным. Вчера многие (он был в этом совершенно уверен) поняли, как можно вывести его из равновесия. Он был собой очень недоволен – он проявил слабость и дал понять своим возможным соперникам, что его можно обидеть, задеть, и он раскроется, его душевное равновесие и самоконтроль ослабнет, и он начнет допускать ошибки.

Чанг не сомневался, что именно этим сегодня (и во все последующие дни турнира) и попытаются воспользоваться участники состязаний, а старейшины и зрители им будут помогать. Так что он должен быть готов не только к самому соревнованию, но и к возможным оскорблениям и злым шуткам. Да, он так чувствовал – а предчувствия его почти никогда не обманывали.

Чанг внутренне собрался, подтянулся и, настроившись на Истинную Пустоту, окружил себя непробиваемой защитой, внутренне отстранившись от происходящего вокруг. Он понимал, что только такая отстраненность позволит ему избежать участи пойманной в паучьи сети мухи, из которой потихоньку высасываю все соки.

Чанг дал себе установку, что все, что творится вокруг, никак не может на него повлиять, и он способен выдержать любое давление. Для этого, всего лишь, нужно было создать магического, невидимого для обычного взгляда двойника, который и будет принимать на себя все удары, раздражение, недовольство и злобу, направленные на Чанга.

Теперь он был готов и даже почувствовал легкий азарт и вполне ощутимый прилив сил. Двойник защищал его от разрушительных воздействий, нацеленных на него, в то время как сам Чанг получал дополнительный силы от Истинной Пустоты.

Его солдаты тоже были готовы, они нагрузились водой и провизией и в предвкушении интересного зрелища, оживленно болтая, двинулись за Чангом. Они сегодня не будут принимать участия в состязаниях – в этом не было никакого смысла, и Чанг отдал соответствующий приказ. Так что, ему придется отдуваться за всех.

Пока они шли к центровищу, Чанг снова и снова с интересом рассматривал дома вокруг, и еще раз убеждался, что они, как и люди, меняют свое настроение. Когда светило солнце, они казались светлыми и радостными, когда шел дождь – хмурыми и замкнутыми. И стоило ли после этого удивляться, что даже ножны так и не подаренного ему меча были живыми и зримо объявляли миру о своей жизни?