Проведя атаку сверху, он мягко упал на землю и, спружинив, как кошка, быстро откатился назад. Мгновенно вскочил на ноги и снова провел точно такой же удар – снова в прыжке ногой сверху и снова по тому же самому плечу. Стоит ли говорить о том, что результатом его атаки послужил нечленораздельный оглушительный рев, который вырвался из глотки атлета, и он одной рукой хватался за поврежденное плечо, а другой постарался поймать и задушить ненавистного соперника?

Но рев перешел в громкое всхлипывание после третьей атаки Чанга, последовавшей сразу за второй. Снова его нога ударила по многострадальному плечу, только теперь его прикрывала рука атлета, которая и приняла на себя основную силу удара. Раздался звук, как будто переломили ветку, атлет издал протяжный стон и сломя голову бросился на Чанга. Он хотел только одного – сокрушить эту пылинку, которая встала у него на пути и доставляет ему такие невероятный страдания.

Но Чанг был начеку – пользуясь своим превосходством в скорости, он вовремя отпрянул, нырнул под руки атлета и оказался сзади. После чего молниеносно прыгнул и всем своим весом обрушился на ноги противника и, наконец-то, снес его на траву.

Его соперник рухнул, как подкошенный, но тут же попытался подняться. Однако Чанг не дал ему такой возможности. Рука и плечо атлета были повреждены, и он явно берег их, поэтому скорость его движений уже была недостаточной, чтобы одолеть Чанга.

Чанг вовремя оказался сверху и быстро провел удушающий захват, зажав шею атлета между ногами. От такого приема не было спасения – Чанг в любую минуту мог просто раздавить шейные позвонки своего соперника, и его не спасли бы никакие мышцы. Бой был закончен. Все завершилось.

Джеррд остановил схватку. Чанг разжал ноги и выпустил побежденного атлета из своих смертельных объятий. Силы разом покинули командира разведчиков. Он сел и закрыл глаза. К нему с громкими криками бежали его солдаты. Они радовались, как дети, кричали и смеялись.

Зрители тоже не выглядели расстроенными – многие, как потом расскажут Чангу, болели именно за него. Было заключено несколько пари, где главным фаворитом был он, и теперь денежки со звоном перетекали из карманов одних в карманы других.

Чанг сидел в окружении своих воинов и прерывисто дышал. Еще никогда в своей жизни он не участвовал ни в чем подобном, и только теперь понимал, какую тяжесть нес весь этот день. Он должен был сражаться до конца, и он это сделал, и он победил – как это ни казалось невероятным в самом начале. Впрочем, в своих-то способностях Чанг не сомневался, но если бы ему рассказали, что именно ему предстоит выдержать, хватило бы у него смелости и силы духа принять такой вызов – он сейчас не знал.

Тем временем на середину круга вынесли уже знакомый Чангу пьедестал победителя. Зрители покинули возвышения и собрались вокруг, ожидая начала награждения. Чанг видел, что никто не выглядит удрученным или расстроенным из-за его победы – хоть он и был для них чужаком.

– Интересно, – подумал он, – а как бы отреагировал он сам и его соплеменники, если бы к ним прибыл какой-нибудь чужак и победил всех? Остались бы они равнодушными и приняли бы спокойно такой результат? Ответа не было.

Нужно встать на ноги. Чанг медленно поднялся. Жутко болела нога, которой он наносил удары сверху. Чанг не знал, из чего были сделаны мышцы и кости его соперника, но ощущение было такое, как будто он три раза бил по скале.

Конечно, если бы он не знал, что это за удары, и как их провести так, чтобы они не причиняли вреда самому наносящему, он бы уже после первой попытки оказался бы на траве со сломанной ногой и порванными сухожилиями.

Но все закончилось хорошо, и сейчас именно его будут чествовать, как победителя, а его соперники будут стоять и завидовать – хотя, может, вида и не подадут. И еще – следовало подумать, не нажил ли Чанг себе новых врагов, одолев их? Хотя и дрался честно – если так можно сказать про поединки, в которых нельзя точно определить, кто сражается: сами бойцы, их магия или и бойцы, и магия одновременно.

На середину круга вышла ведунья Тон. Зрители замолчали. Чанг удивился – он думал, что говорить будет Джеррд, но тот стоял в стороне.

Колдунья жестом попросила Чанга встать на пьедестал. Он устало повиновался. Никогда прежде он не испытывал такого опустошения. Этот день отнял у него все силы, и теперь он чувствовал только одно желание – дойти до постели и уснуть. Но нужно было продержаться до конца. Скоро, очень скоро, он спокойно осмыслит, что сегодня произошло, но пока нужно выдержать весь ритуал – и, может, даже порадоваться.

– Слушайте! – ведунья, как всегда, говорила очень тихо, но так, что каждый слышал ее голос вполне отчетливо. – Сегодня у нас очень необычный день. Впервые в нашей истории победителем состязаний по борьбе без оружия стал чужеземец. Этого не было никогда, но, как известно, все подвержено изменению!

И в этом нет ничего странного. И мы будем чествовать его, как будто он один из нас. Так велит нам наша правда, хранителями которой являемся все мы. Но встает вопрос – по традиции мы дарим победителю подарок, наполненный магией. Так было всегда, но сейчас особый случай. Поэтому мы заменили наш традиционный подарок на другой. В нем нет магии, но он не менее достоин, чтобы служить вознаграждением победителю. Вот он!

По знаку Тон из толпы зрителей вышел мужчина с длинным, замотанным в белую ткань свертком в руках. Он передал его колдунье, и, как только она развернула его, зрители дружно выдохнули. Это оказался средних размеров меч в деревянных ножнах, искусно украшенных замысловатым орнаментом. Ножны были выполнены из незнакомой Чангу древесины – они были, как живые, и переливались всеми оттенками голубого и зеленого цветов.

Колдунья подняла меч высоко над головой, чтобы все могли хорошенько его разглядеть. Потом аккуратно и очень осторожно вытащила клинок из ножен. По лезвию от острия к рукояти струился ни с чем несравнимый узор из переплетающихся дымчатых узких и широких полос, который мог появиться только под ударами молота настоящего мастера.

Грозное лезвие, отточенное до толщины волоса с одной стороны, с насечками возле рукояти, и широкое (в ноготь мизинца) – с другой, грозно блестело в лучах заходящего солнца. Иногда оно казалось почти черным, но стоило меч чуть-чуть повернуть, оно меняло цвет, становилось то бледно-голубым, то серым, то прозрачно-прозрачно-серебряным

Чанг не мог скрыть своего восхищения. Его тело готово было помимо воли хозяина броситься к колдунье и схватить руками и больше никому не отдавать драгоценный клинок. Но многолетняя дисциплина взяла верх – он подавил в себе первый внезапный порыв и вновь принял непроницаемый вид, и лишь только глаза выдавали его нетерпение.

– Пусть кто-нибудь принесет боевой топор, – негромко велела ведунья. – Можно взять любой – из тех, что лежат рядом с частоколом!

Она имела в виду оружие из козел, на которое Чанг обратил внимание, когда только осматривал территорию города. – И еще, мне понадобится небольшой кусок ткани – тоже можно любой.