Листая страницы толстовского романа, она вспоминала, как встретилась первый раз с режиссером Апраксиным.

Сначала все складывалось исключительно удачно. На громкую премьеру его фильма о русских олигархах она явилась в том самом белом платье классического стиля, а-ля девятнадцатый век. Кстати, похоже, что Лагерфельд его создал для коллекции Шанель именно под влиянием русской портретной живописи, запечатлевшей девушек из знатных семей. Платье ей очень шло, редко кто умел такое носить. Нужна была идеально прямая спина и изящные манеры. Удивительно, как современные мужчины клюют на стилизацию под девятнадцатый век. Тут ей очень пригодились бесплотность виллис и лебединая грация, оттренированная годами занятий в хореографическом училище. К тому же в обычной жизни, а не на сцене Веронике было на руку ее балетное несовершенство. Физические данные, необходимые для классического танца, вне сцены выглядят весьма утрированно, почти по-уродски. Худоба скелета, неестественно вывернутые стопы, некрасивые мышцы икр. Веронике удалось всего этого избежать. Только пальцы ног после пуантов были избиты в кровь, с неприятными, болезненными мозолями, но опытные педикюрши в дорогих салонах справлялись и с такими побочными эффектами профессии.

Когда Иван Апраксин увидел среди прочих актрис Веронику в ее белоснежном классическом платье, со спускающимися локонами вдоль длинной лебединой шеи, как будто сошедшую в наш суетный, безумный, пошлый мир со старинной гравюры, он был потрясен. Апраксин только что закончил съемку фильма по нашумевшему бестселлеру о русском бизнесе. В сценарии на каждом шагу присутствовали сцены жестких разборок — между бандитскими группировками, бизнесконцернами и спецслужбами. Лирические линии в фильме были плоские — парочка сцен с обнаженным женским телом, немного истерик и слез. Ни глубинной проработки женских образов, ни возвышенных чувств. В жизни нуворишей любовь играла не главную роль. Во время работы над картиной его постоянно дергали прототипы персонажей. Кому-то хотелось выглядеть настоящим мачо и было плевать, что в жизни он больше похож на провинциального бухгалтера. Кто-то считал фильм слишком разоблачительным. В общем, Иван безумно устал.

И тут такое чудо. Прелестная девица из позапрошлого века. Живая, во плоти. Ярко-синие глаза сияют в нетерпении, словно ждут, требуют к себе своего суженого. Апраксин как заколдованный пошел напролом через весь зал к девушке, чтобы проверить, не снится ли ему это.

— Иван, ты куда?! С тобой хотят поговорить представители крупного бизнеса, ну ты понимаешь, о ком я! — истерично шептал ему в ухо продюсер.

Но Иван наплевал на всех бизнесменов и как сомнамбула двигался к заветной цели. Вот и она. Улыбается краешками губ. Еще прелестней, чем казалась издали. Сколь немногие актрисы проходят испытание ближним ракурсом. Сразу проявляется пошлость, наигранность, фальшь.

— Кто вы, прелестное создание? Я вас никогда здесь раньше не видел.

— Я залетела к вам на минутку из других миров, — прошептала она.

— Что же это за миры?

— Волшебные миры, где живут сильфиды, виллисы, принцессы превращаются в лебедей, а деревянные щелкунчики в принцев.

— Я тоже немного волшебник. Может быть, попробуем объединить наши усилия?

Сквозь толпу людей, присутствовавших на премьере, к ним пробирались те самые бизнесмены, от общения с которыми Апраксин только что увильнул.

— Я вижу, вы уже познакомились с нашей звездой.

— Простите? — не понял вопроса Апраксин.

Вроде бы всех киношных знаменитостей он знал наперечет, да и со многими старлетками был знаком. Трудно было представить актрису, которая бы не стремилась попасться ему на глаза любой ценой. Но эта девушка в киношных кругах никогда не засвечивалась. Почему же тогда эти богатые и влиятельные ребята знают ее как родную? Может, модель какая-нибудь? Но вроде бы к ней они обращаются с куда большим пиететом, чем к представительнице модельного бизнеса. Слишком хорошо всем известно, по какому прайсу и в каком агентстве можно заказать их на вечер, неделю или для постоянного «сотрудничества».

— Вы не знаете Веронику Кутилину?

— Как вам сказать… — замялся Апраксин.

— Вероника — звезда русского балета. Самая яркая!

— Ах вот оно что! — прозрел Апраксин. — Вы та самая балерина, которая сделала такую головокружительную карьеру, пока все ныли, что Большой театр разваливается?

— Просто я рассчитывала не на театр, а на собственные силы.

Потом они все вместе сидели в закрытом ночном клубе для избранной публики, обсуждая премьеру и новые творческие планы режиссера. Вероника внимательно выслушивала рассуждения режиссера о его новых проектах.

— Господа, я хочу сделать заявление, — вдруг решительно сказал Апраксин. — Приготовьте бокалы, тут есть что отпраздновать. Судя по всему, мой новый фильм всем понравился. Наконец-то есть кино, которое показывает, что богатые люди в России не какие-нибудь зажравшиеся отморозки в красных пиджаках, а настоящие мужчины, смелые, решительные, энергичные. Свою историю надо писать самим. Меня сегодня часто спрашивали, каковы мои планы на следующую картину. До сегодняшнего вечера у меня были лишь смутные наброски. Сегодня я принял окончательное решение — я буду делать фильм по «Войне и миру» Толстого. Но не такой, как у Бондарчука. Другой. Как вы все считаете, что самое лучшее в России? Что ценить нам надо больше всего?

Тусовка оживленно загудела:

— Березки!

— Нефтяные скважины!

— Характер наш русский!

— Космические корабли!

Люди устали гадать, и Иван, выдержав мхатовскую паузу, негромко сказал:

— Женщины, наши русские женщины…

Всем понравилось это веское заявление. Раздались аплодисменты.

— И я возьму из толстовского романа только историю Наташи Ростовой. Через этот образ все равно преломляются все сюжетные линии и все судьбы главных героев!

— А кто будет играть Ростову?

— Думаю, это будет для всех сюрпризом. Я выбрал исполнительницу этой роли не из мира кино.

У Вероники забилось сердце. Похоже, что Апраксин на нее клюнул. Как удачно все складывается! Она так давно мечтала получить хорошую роль в кино. К сожалению, в современной России снималось очень немного фильмов, а хороших и того меньше. Провала она себе позволить не могла, ставка в игре была слишком высока. Кутилина очень хорошо понимала, что, несмотря на то что ее карьера балерины на пике и возраст и форма позволяют танцевать еще многие годы, необходимо готовить себе запасные аэродромы. Классический танец — это тяжелейший физический труд ежедневно. Организм изнашивается. Риск профессиональных травм очень высок. По-честному, к тридцати годам надо бы эффектно завершить балетную карьеру. Просто замужеством тут обойтись нельзя, даже если за принца Уэльского выскочить.

Действительно, после того как все разошлись, Иван пригласил ее для конфиденциального разговора и стал уговаривать взяться за эту роль.