И хотя позднее В. не раз объяснял, что никакого отношения к зарубежной публикации поэмы А. Твардовского «По праву памяти» он не имел, около 15 лет его жизни прошли уединенно: восемь лет он проработал в Институте истории искусств, три-четыре года в Институте общей и педагогической психологии АПН, выпустил книгу «Искусство. Истина. Реализм» (1975), эпизодически читал лекции во ВГИКе, вел мастерскую критики на журфаке МГУ… Но о современной литературе уже не писал и в периодике демонстративно не печатался, так что коллега И. Золотусский даже заметил как-то, что молчание В. значит больше, чем болтовня иных-прочих.

И так — до перестройки. В 1985 году он принял крещение, в 1986-м опубликовал в «Знамени» статью «Белинский и Достоевский: арифметика революции и алгебра философии», где, — как он утверждает, — слово «Бог» впервые в подцензурной печати было напечатано с большой буквы, побыл с января по сентябрь 1987-го заведующим отделом прозы в «Новом мире» у С. Залыгина[548], выступал даже в роли доверенного лица митрополита Питирима на выборах в Верховный Совет, в 1988–1989 годах вел постоянную рубрику «Литературная жизнь. Что произошло?» в «Московских новостях», читал лекции в Литературном институте, в университетах Женевы, Милана, Венеции и Неаполя…

Многим, очень многим, словом, занимался, пока в 1992 году по предложению В. Максимова не возглавил журнал «Континент», переведенный из Парижа в Москву и — в споре как с консерваторами, так и с либералами[549] — ставший, уже при В., трибуной идей христианской демократии, так, к его вящей печали, в России и не прижившихся.

История этого, виноградовского «Континента» еще будет написана. А кончается она грустно: словами, которые, объявляя в 2010 году о прекращении издания, сказал В.: «Мы свои силы потратили полностью…».

Соч.: По живому следу. Духовные искания русской классики. М., 1987; Духовные искания русской литературы. М., 2005.

Лит.: Биуль-Зедгинидзе Н. Литературная критика журнала «Новый мир» А. Т. Твардовского (1958–1970 гг.). М.: Первопечатник, 1996; Чупринин С. Критика — это критики: Версия 2.0. М.: Время, 2015; Иванова Н. Преодоление гравитации: Игорь Виноградов и шестидесятники // Знамя. 2016. № 8.

Винокуров Евгений Михайлович (1925–1993)

Нам уже не узнать, отчего кадровый чекист Михаил Перегудов зарегистрировал в загсе сына не под своей фамилией, а дал ему фамилию и имя своей жены-«партийки» Евгении Винокуровой, которая дослужится позднее до должности первого секретаря райкома ВКП(б). И даже десятилетия спустя, — как вспоминает его невестка Т. Винокурова-Рыбакова, — отец В. на расспросы только «посмеивался и уходил от ответа»[550].

Пусть это так и останется семейным секретом. Тем более что взрослую жизнь В. начал, как почти все его сверстники в ту пору: сразу после девятого класса он в 1943 году был призван в армию и, закончив артиллерийское училище, в неполных 18 лет стал командиром артиллерийского взвода. Воевал на 4-м Украинском фронте, в Карпатах, войну закончил в Силезии. Наград, кроме медали «За Победу над Германией», капитан В. не снискал, но фронтовой опыт запечатлелся в стихах, с которыми его после демобилизации в 1946 году без экзаменов приняли в Литературный институт.

Занимался он там у Л. Тимофеева, П. Антокольского, Е. Долматовского, а

весной, это уже 1947 год, — рассказывает Т. Рыбакова, — в Литинститут приехал Эренбург — послушать поэтов-первокурсников. Женя читал последним. «Этот последний будет поэт», — сказал Эренбург, — а из остальных выйдут хорошие читатели[551].

Так, собственно, И. Эренбург и написал, представляя В. в 1948 году читателям журнала «Смена»: «Кажется, одним поэтом стало больше». И действительно: публикации в периодике умножились, был с такими же, как он, литинститутцами К. Ваншенкиным и В. Солоухиным сложен, хотя так и не выпущен сборник «на троих», в 1952 году появилась первая собственная книга «Стихи о долге», за ней вторая, третья, четвертая… а всего на счету у В., которого Ст. Рассадин не без едкости назвал «безотказно печатающимся»[552], никак не меньше пятидесяти изданий, и это еще не считая сборников статей и переводов.

Судьба из самых благополучных, хотя первым в своем поколении он так никогда и не числился — ни на фоне быстро набравших административный вес и обросших наградами С. Наровчатова, М. Луконина, М. Дудина, Е. Исаева, ни в сравнении с соперничавшими друг с другом Б. Слуцким, Д. Самойловым, А. Межировым. Прекрасные стихи у В. были, были и облетавшие страну хиты — песня про Сережку с Малой Бронной и Витьку с Моховой (написано еще в 1953-м, положено А. Эшпаем на музыку в 1958-м) или афоризм: «Художник, воспитай ученика, чтоб было у кого потом учиться».

Однако… «Хороший поэт, но знаете что? В его стихах нет тайны», — однажды о В. сказала А. Ахматова[553], и это же ощущение, что В. при всей своей наклонности к философичности скорее «хорошист», «четверочник», не покидало ни критиков, ни читателей.

Что называется, при всем уважении. А уважать В., который, — по словам Н. Коржавина, — «не совершил ни одного дурного поступка», и в самом деле было за что — став членом партии еще в 1952 году, «он, — говорит Е. Евтушенко, — никогда не протестовал против режима, но глубоко его презирал и не допускал в стихах ни малейшей ему похвалы», так что был одним из немногих печатавшихся поэтов, у кого «не было даже упоминания обязательного для прославления имени вождя»[554]. И да, — свидетельствует Г. Красухин, —

он не подписывал никаких писем в защиту гонимых, но и от коллективных, погромных уклонялся. <…> «Пора залечь на дно!» — говорил об этом Винокуров, и действительно — дозвониться до него в такие периоды было невозможно. В доме на улице Фурманова (теперь Нащокинский переулок) никто не брал трубку. <…> И поднимался «со дна» он не на следующий день после публикации чего-либо мерзопакостного, — выдерживал паузу, чтобы все это выглядело правдоподобно[555].

Писательские власти этой хитростью, разумеется, не обманывались, но всерьез В., как и таких же, как он, не трогали: не нарывается, не дерзит, знает правила, и стихи достойные, и работник прекрасный.

И он, при всех увесистых гонорарах за стихи, статьи и переводы, позволявших существовать вполне безбедно, действительно почти всю свою жизнь где-нибудь состоял на службе. В молодости, когда после института долго не мог никуда устроиться, читал стихи в кинотеатре «Форум» перед вечерним сеансом, вел литобъединение на заводе Лихачева, где первым, кстати сказать, открыл талант Б. Ахмадулиной. А с 1954-го стал постоянным и, вероятно, самым авторитетным среди заведующих отделами поэзии в московских редакциях: и в «Октябре» при М. Храпченко[556], и в «Молодой гвардии» при А. Макарове, и в еженедельнике «Литературная Россия», и с 1971 года особенно долго в «Новом мире» при В. Косолапове и