— Ну… — смущенно отвечал Гарион. — Не совсем.Вообще-то имя мое Гарион, но я думаю, что тем, другим именем я тоже будузваться — потом, когда стану старше.

— Ал знает все, — объявил Релг. — Раз онназвал тебя Белгарион, значит, это твое настоящее имя. Я буду звать тебяБелгарион.

— Мне бы этого не хотелось.

— Мой бог упрекнул меня, — простонал Релг в порывесамообличения. — Я оказался недостоин его.

Гарион не вполне понимал. Где то в глубине души Релг,несмотря на охватившую его панику, переживал мучительную драму. Он сел спиной когню и сгорбился в томительном отчаянии.

— Я недостоин. — Голос его срывался нарыдания. — Когда Ал говорил в тишине моего сердца, я чувствовал, чтопревознесен выше всех людей, но теперь я ниже грязи. — В отчаянии онзаколотил себя руками по голове.

— Перестань! — резко сказал Гарион. — Ты себяизувечишь. Что такое?

— Ал сказал мне, что я должен явить алгосам дитя. Яуверился, что снискал в его очах особое расположение.

— О каком дите разговор?

— О дитяти. О новом Гориме. Так Ал ведет и защищаетсвой народ. Когда дело старого Горима закончено, Ал отмечает глаза младенца,который должен его сменить. Когда Ал сказал мне, что я избран явить алгосамдитя, я открыл это другим, и они стали почитать меня и просили говорить имслова Ала. Я видел вокруг себя разврат и грехи и стал обличать их, и люди меняслушали, но то были мои слова, не Ала. В гордыне моей я посмел говорить за Ала.Я закрывал глаза на свои грехи, чтобы обличать чужие. — Голос фанатикасделался хриплым. — Я — грязь, — объявил он, — и грешник. Алуследовало бы меня уничтожить.

— Это запрещено, — машинально сказал Гарион.

— У кого есть власть запрещать Алу?

— Не знаю. Знаю только, что рассоздавать запрещено дажебогам. Это первое, чему мы учимся.

Релг посмотрел на него пристально, и Гарион понял, чтосовершил ошибку.

— Ты посвящен в тайны богов? — недоверчиво спросилфанатик.

— То, что они боги, не имеет в данном случае никакоюзначения, — ответил Гарион. — Правило относится ко всем.

Глаза Релга вспыхнули надеждой. Он встал на колени и ткнулсялицом в землю.

— Прости мне мои грехи, — взмолился он.

— Что?

— Я превозносился, будучи недостойным.

— Ты ошибался, и все. Просто не делай этого больше.Встань, Релг, пожалуйста.

— Я гадок и нечист.

— Ты?

— У меня были нечистые помыслы о женщинах. Гарион отсмущения покраснел.

— Это с каждым из нас иногда бывает, — сказал он инервно кашлянул.

— Мои помыслы были гнусны, — стонал несчастныйРелг. — Они жгли меня.

— Я уверен, что Ал поймет. Встань, Релг, пожалуйста.Это совсем не обязательно.

— Я молился устами, когда рассудок мой и сердце былизаняты другим.

— Релг…

— Я искал скрытые пещеры ради своего удовольствия, а неради того, чтобы посвятить их Алу. Тем я осквернял данный мне богом дар.

— Пожалуйста, Релг.

Релг начал биться головой о землю.

— Однажды я нашел пещеру, сохранявшую эхо Алова голоса.Я никому про неё не сказал, но один наслаждался голосом Ала.

Гарион встревожился — сейчас Релг доведет себя доисступления.

— Покарай меня, Белгарион, — молил Релг. —Наложи на меня тяжкую кару за мои беззакония. Гарион твердо знал, что емуотвечать.

— Я не могу этого сделать, — сказал онтвердо. — Я не могу ни покарать, ни простить тебя. Если ты поступал не какположено, это твое с Алом дело. Если ты считаешь, что достоин наказания, тебепридется наказывать себя самому. Я не могу и не буду.

Релг поднял от земли искаженное лицо и уставился на Гариона.Потом он вскочил и с воем умчался в темноту.

— Гарион! — В голосе тети Пол звучали знакомыенотки.

— Я ничего не сделал, — отвечал он почтимашинально.

— Что ты ему сказал? — спросил Белгарат.

— Он винил себя во всех возможных грехах, —объяснил Гарион. — Он хотел, чтобы я покарал его и простил.

— И?..

— Я не могу сделать этого, дедушка.

— А в чем сложность? — Гарион уставился нанего. — Все, что от тебя требовалось, это немного солгать. Неужели это тактрудно?

— Солгать? В таком деле? — Гариона ужаснула самамысль.

— Он нужен мне, Гарион, мы не сможем действовать, еслион будет в постоянной истерике. Думай головой, мальчик.

— Я не могу этого сделать, дедушка, — сказалГарион упрямо. — Для него это слишком важно. Я не могу его обмануть.

— Поискал бы ты его, отец, — сказала тетя Пол.Белгарат скривил губы.

— Мы с этим еще не покончили, мальчик. — Онпогрозил пальцем. Потом, сердито бормоча про себя, отправился искать Релга.

Гарион вдруг с холодной уверенностью осознал, что дорога вКтол Мергос будет долгой и неприятной.

Хотя в том году лето в низинах Олгарии стояло долгое, осеньоказалась короткой. Снежные бури, застигавшие путников в горах над Марагором исреди алгосских вершин, означали, что зима будет ранняя и суровая. День за днемехали они по просторным лугам к восточному обрыву, и каждая следующая ночьстановилась прохладнее.

Белгарат быстро позабыл свою ярость, вызванную тем, чтоГарион не справился с приступом раскаяния у Релга, но затем с неумолимойлогикой взвалил на плечи юноши непомерную ношу.

— Почему-то он тебе доверяет, — сказалстарик, — и я поручаю его тебе. Мне безразлично, что ты будешь делать,лишь бы он больше не раскисал.