воскресенья – в отделении скорой помощи выдались напряженными, вокруг без конца сновали люди. Прождав, как мне показалось, нестерпимо долго, я снова подошел к окошку справочной и стал расспрашивать дежурную о состоянии Пейдж. В моем воображении она лежала, сплошь опутанная трубками, и над ней колдовали врачи. Медсестра обещала навести справки и мне сообщить. Пришлось вернуться на место. Измученный ожиданием, злой, я почувствовал, как подкатывают слезы. А в следующее мгновение мне захотелось что-нибудь сломать, выбить окно или дверь. А потом вдруг снова захотелось плакать.

Почему я поверил Тоби, сказавшему, что моя сестра в больнице с тетей? Почему я не отправил его еще раз проверить наш дом? Возможно, он нашел бы Пейдж раньше и быстрее доставил бы ее в больницу. Почему он перестал отвечать на мои звонки?

62

Я остановился в ближайшем отеле: слишком устал, чтобы осилить дорогу, а главное – не был готов видеть хаос, устроенный Пейдж дома. Разбираться со всем этим не было ни физических, ни моральных сил.

Я задернул шторы и провалился в сон.

Проснулся как от удара.

«Пейдж! – подумал я. – Тетя Энжи!»

Принял душ, переоделся в чистую одежду и поехал в больницу. В приемном покое на мои расспросы про Пейдж никто не смог дать никакой информации. Дежурные сменились, и мне потребовалось полчаса только на то, чтобы узнать, в какой палате находится сестра.

В справочной я выяснил, где можно найти тетю, однако решил все-таки сначала проведать сестру. Когда я наконец добрался до палаты Пейдж, то увидел, что она интубирована, подключена к множеству аппаратов и капельнице и находится без сознания. Я поцеловал ее, пообещал вернуться и поспешил в другое крыло и на другой этаж больницы.

Тетя Энжи находилась в сознании, под капельницей. Левая сторона ее лица обвисла, вся левая сторона тела плохо слушалась. Увидев меня, тетя оживилась и постаралась улыбнуться. Я придвинул стул к ее кровати и, стараясь говорить легко и непринужденно, стал рассказывать о своей поездке во Флориду, о Морган. Тетя внимательно меня слушала – при этом пальцы ее левой руки периодически непроизвольно вздрагивали, – а потом тихонько задремала.

В палате Пейдж ничего не изменилось. Я смотрел на приборы и гадал, что означают все эти цифры. Медсестры мне ничего объяснить не смогли, а на просьбу позвать кого-нибудь из врачей дали ответ, что утренний обход закончился, и никого уже нет. Тишина в палате угнетала, и я стал рассказывать сестре те же истории, что и тете. Пейдж лежала без движения и никак не реагировала.

63

Выйдя из больницы, я с парковки позвонил Морган. Она ответила после первого же гудка и выслушала мой отчет о визите к тете. Говорить про Пейдж я не стал – не хватило мужества. Да Морган и не спрашивала; каким-то образом она почувствовала, что я не готов говорить про сестру.

– Как ты сам? – с искренней заботой спросила она. – Держишься?

– Еле-еле, – признался я. – Совсем мало спал.

– Мне приехать?

– Ты ведь сегодня должна домой лететь?

– Да. Я уже почти собралась, через час мы должны выехать в аэропорт.

– Вот и отлично, – пробормотал я.

– Вчера вечером я заходила к «Бобби Ти», – добавила Морган. – Рассказала Рэю о том, что случилось. Вряд ли ты о нем вспомнил.

– Спасибо, ты права, я совсем забыл. Он, наверное, расстроился?

– Я думаю, это сейчас наименьшая из твоих проблем. Рэй сказал, что все понимает.

– Хорошо.

После длительной паузы Морган спросила:

– Колби, с тобой все в порядке?

64

Поговорив с Морган, я вернулся в палату тети. Она все еще спала, и я не стал ее будить. Когда она проснулась, я помог ей сесть и осторожно вложил в правый уголок ее рта несколько кусочков льда – чтобы она могла их проглотить. Язык плохо слушался тетю, и все же, пусть с трудом, она смогла рассказать о случившемся.

Вернувшись в тот день в офис, она заметила, что пальцы на левой руке странно онемели, а затем перед глазами все стало расплываться. По ее словам, комната начала качаться из стороны в сторону. В этот момент вошел Ксавье. По какой-то причине он не мог понять, что она говорит. Вскоре пришел Тоби, затем Пейдж; они тоже не могли разобрать ее речь. Тетя заподозрила, что у нее инсульт – про схожие симптомы рассказывали в одном из фильмов по телевизору, – но объяснить она это не могла и чувствовала себя совершенно беспомощной. Все время, пока ее переносили в скорую и везли в больницу, она переживала, насколько серьезными могут быть последствия.

Я ободряюще сжал ее левую руку; она попыталась ответить.

– Скоро будешь как новенькая, – весело заверил ее я.

– Боюсь остаться парализованной, – пробормотала она, и последнее слово прозвучало совсем невнятно.

– Ты обязательно поправишься.

Тетя опять задремала, а я вернулся в палату Пейдж.

Затем снова визит к тете. Так я провел весь день – переходя из одной комнаты в другую.

Пейдж в сознание не приходила.

65

Перед тем как покинуть больницу на ночь, я наконец-то смог поговорить с врачами. Невролог моей тети, с которым я разговаривал по дороге из Флориды, еще раз повторил, что инсульт был серьезным, но все могло быть гораздо хуже.

Судя по тому, как тетя восстанавливается, ее выписка может состояться через пару дней. Тем не менее дома ей, скорее всего, потребуется помощь, поскольку ходьба, одевание и другие основные действия будут затруднены.

Если я не справлюсь и мне не сможет помочь кто-нибудь из членов семьи, он бы рекомендовал нанять профессиональную сиделку. После выписки тете потребуется комплексная физиотерапия; он подготовит все нужные рекомендации. В целом прогноз был довольно оптимистичным.

Далее я встретился с врачом реанимационного отделения, который первым принял и оказал помощь Пейдж. Мне посчастливилось поймать его, когда он ненадолго вернулся в больницу.

– В какой-то момент все буквально висело на волоске, – признался врач. Глядя на него, я подумал, что, несмотря на преждевременную седину и авторитетный вид, ему не больше сорока. – Поскольку ваша сестра до сих пор находится без сознания, трудно судить, насколько серьезно она пострадала. Хотя отмечу, что показатели начали улучшаться.

Услышав эти слова, я вдруг понял, что ожидал услышать худшее.

– Спасибо, – сказал я, вздохнув с облегчением.

И тут же почувствовал зверский голод. По дороге в отель я купил чизбургеры и картошку фри и наелся до отвала. А потом снова уснул, даже не сняв одежду.