— Я ухожу, — бесцветным голосом произнесла она. — Вернусь ли, не знаю. Скажите родителям и Кирюше, что я их очень люблю. И еще… Сара… У нее сегодня похороны. Я не пошла и теперь уже точно не пойду. Но, может быть, хотя бы вы сходите?

После этого она кивнула своим конвоирам:

— Я готова. Можем идти!

И скрылась за дверями. Оставшись одни, подруги недолго пребывали в остолбенении. Потом деятельная натура взяла верх. Надо было сообщить о случившемся мужу и родителям арестантки. Отреагировали они каждый по-своему. Отец принялся метать громы и молнии. Мать рыдала. А Кирюша… Вот реакция Кирюши откровенно удивила подруг.

Молодой человек пришел домой буквально через десять минут после того, как Леночку увели.

— Ты ее видел?! — кинулась к нему Леся. — Видел внизу Леночку? Успел попрощаться?

— Что? Нет, зачем мне с ней прощаться? Леночка дома.

— Ах, уже нет! Ее увезли!

— Кто? Куда?

— Кирюша, ради бога! Не задавай дурацких вопросов! Явились менты и забрали нашу Леночку.

— Куда?

— Туда! В тюрьму!

И вот тут Кирюша выкинул странную штуку. Вместо того чтобы побледнеть, схватиться за голову или просто кинуться бежать вниз, еще надеясь застать любимую и сказать ей хотя бы несколько теплых слов, подбодрить ее, он молча прислонился к стене, и на его лице заиграла странная и какая-то очень неприятная улыбка.

— Вот и все! — прошептал он. — Вот все и кончилось!

— Что кончилось?! — разозлилась на него Леся. — Беги за ней!

Молодой человек кинул на нее удивленный взгляд:

— Зачем? Чем я могу ей помочь?

— Но ты ее муж! Ты обязан быть с ней рядом!

— Не хочу. И потом, меня все равно не пустят к ней! Я знаю, ее повезли в следственный изолятор. Там свидания только с разрешения судьи. Просто так не пустят.

— Ты должен хотя бы попытаться! Ее родители уже поехали!

Странная улыбка сошла наконец с тонких губ мужчины. Он встрепенулся. И остро взглянул на подруг:

— Родители поехали к Леночке? Вот глупость! Они ей уже ничем не помогут!

— Как ты можешь так говорить? — ахнула Кира.

— Могу! Могу, потому что у меня есть на то причина.

— Какая же?

— Если следователь арестовал мою жену, то лишь потому, что у них появились неоспоримые доказательства того, что это она убила мою мать. Понимаете? Убила ее!

И, опустившись на выдвижной ящик для обуви, Кирюша наконец зарыдал. Подруги растерянно топтались возле него. Вот положение, хуже не придумаешь! И Кирюшу понять можно. И Леночку ужасно жалко.

— Я не верю, что она могла ЭТО сделать! — попыталась возразить Леся.

Бесполезно. Кирюша был безутешен.

— Ее арестовали! Арестовали за убийство моей матери. Так или нет?

— Да, — были вынуждены подтвердить подруги.

— Вот видите.

Глаза Кирюши снова были сухими. Но голос его звучал надтреснуто и печально. Да, тяжело приходится парню. Любимая женщина убила другую его горячо любимую женщину. Как жить дальше с таким грузом? Как посмотреть в глаза одной и как вымолить прощение у призрака другой?

— Оставьте меня, — произнес Кирюша. — Я хочу побыть один.

— Да, да. Разумеется. Мы тебя понимаем.

И потрясенные подруги, осторожно ступая, словно шли босиком по острым осколкам, выбрались за дверь. На прощание они попытались потрепать и дружески тронуть Кирюшу за руку, но он ответил им таким тяжелым взглядом, что подруги сочли за лучшее просто уйти. Молча.

Только оказавшись на улице, подруги немного пришли в себя. Те ужасные темные и мрачные чувства, которые испытывал сейчас Кирюша, буквально подавляли их. Но на улице стало чуть лучше. Все-таки солнце, снег лежит, люди ходят. Одним словом, кто бы там ни убил Лидию Алексеевну, а жизнь вокруг продолжается.

— И куда нам теперь? — спросила Леся, когда они немного отдышались после разговора с Кирюшей.

— Помнишь, что сказала Леночка?

— Что?

— Сегодня похороны Сары.

— Наверное, мы уже опоздали.

— Глупости! Похороны — это не сеанс в кино. Когда придем, тогда и придем.

— Мы одеты неподходящим образом.

— Купим пару черных платков или шарфики. И дело с концом. Никто сейчас не придерживается строгого траура. К тому же Сара не была нам близкой родственницей или подругой.

У метро подруги купили себе два черных шарфика, а Леся еще и перчатки. Не потому, что собиралась демонстрировать их на поминках, просто перчатки были отличного качества, мягкие и шелковистые на ощупь.

— Сносу им не будет, — сказала продавщица, тут же отворачиваясь к другим покупателям. — Из лайки!

— Неужто? — удивилась Леся, которая считала, что это кожа отличной выделки и стоить сущие копейки точно не может.

Но продавщица была уверена в своей правоте:

— А то! Конечно, из лайки. А они, знаешь, какие живучие?

— Кто? — изумилась Леся еще больше.

— Лайки эти! За полярным кругом ведь псины живут. Весь год в нартах бегают, да на снегу спят. Здоровенные псины! У моего дядьки была одна такая. Он с ней на медведя в тайгу ходил. Здоровенная тварь.

— Кто? Медведь?

— Медведь, само собой, тоже! Но я про собаку говорю! Про лайку! Никогда бы не подумала, что у такой собачищи может быть такая тонкая шкура. Или они эти перчатки из щенков шьют?

Фраза про щенков вконец доконала Лесю. Она даже попыталась вернуть перчатки назад, но продавщица заорала:

— Пробитый товар назад не берем! Ишь, чего удумали! Товар без всякого брака. Лайка самой чистой породы! Купила — носи и радуйся!

Кира потащила подругу подальше от скандальной продавщицы.

— Успокойся ты! Вовсе не из собаки эти перчатки. И не лайка это вовсе. Просто кролик, только очень хорошей выделки.

Но и кролика Лесе было жалко. Вообще, нервы у нее расшатались. А тут еще Эдвард Карапетович надумал звонить, намекая на то, что они вроде бы договорились с дорогой Лесенькой. Он свое обещание выполнил, с женой поговорил, о разводе той намекнул. Пора бы и Лесеньке тоже проявить свое желание и заинтересованность в их отношениях.

— Поужинаем сегодня в ресторане?

— Хорошо, — согласилась Леся, лишь бы отвязаться. — Вечером обязательно поужинаем.

А положив трубку, набросилась на подругу:

— Ты меня в эту историю впутала, ты и выпутывай! Этот Эдвард Карапетович просто похотливый удав! Так и обвивается, так и обвивается вокруг меня!