А мутант крупный, его не затащишь. И Артур не лучше. Держится пока, но видно — из последних сил.

— Привал, — упавшим голосом скомандовал Лекс. — Вон там, под карнизом, тень. Отдохнем, перекусим, подумаем, что дальше делать.

* * *

Из темноты Артура позвал Орв. В странном сне мутант почему-то не заикался, говорил складно, красиво: «Идем, идем за мной, Артур, тебя там ждут, пойдем же». И Артур послушался, ухватился за руку мутанта, и силы сразу удвоились, а кошмары нехотя отступили. Он держался крепко, и Орв начал тянуть его из болота бреда. Смутно знакомые тени хватали за ноги и за одежду, шептали в уши: «Отпусти, отпусти, отпусти… Туда не надо…» Но Артур не слушал их. Ничего хорошего не могли посоветовать эти тени. Вот Орв — живой и понятный, он просто хочет вытащить друга, соратника, делится своей силой. Нужно вернуться к нему, чтобы остался шанс попасть домой, обнять Нику, отомстить Роману…

Артур открыл глаза: день, узкая расщелина, в глаза бьет луч солнца, нестерпимо яркий и горячий. А рядом прямо на камне сидит Орв и держит за руку.

Артур попробовал пошевелиться, и это ему удалось. И сесть получилось, пусть не с первой попытки, и даже встать. Раскачиваясь, как впервые вставший на ноги младенец, держась за Орва, он побрел на улицу к своим.

Потом была самая долгая дорога в его жизни.

Артур периодически «выключался» — веревка, связывающая его с Лексом, натягивалась и тащила вперед. Когда становилось совсем плохо и мир вокруг подергивался пеленой тумана, он ощущал руку Орва: мутант поддерживал, уговаривал не сдаваться, уверял, что скоро все кончится.

На самом краю зрения толпились тени. Артур все хотел их рассмотреть, но Орв не давал, шептал: «Вперед, иди вперед и не оглядывайся». Мучила жажда. Лекс дергал за веревку, щерился шакалом, а за спиной у Лекса вставал Артуров отец, показывал сыну кулак: не балуй-де! «Ишь, чего удумал: выжить. Меня в могилу свел, а сам хочешь и дальше землю топтать? Не бывать этому! Сам за тобой приду, лично. Заберу к себе, в свое послесмертие. И тени сожрут то, что останется от тебя: сначала память, до последнего словечка, потом любовь твою, останется только ненависть, выжжет тебя дотла!..»

Ненависть? Эта раскаленная пустыня, по которой Артур бредет шаг за шагом уже целую вечность, — его ненависть? Но кого, кого он так невзлюбил, чьей смертью настолько упивался? Неужели отца?

Шакал рычал. Поначалу Орву удавалось его отгонять, но постепенно Орв ослабел. Выныривая из забытья, Артур видел, что мутант еле переставляет ноги, его уже ведут Авдей и Петр. Ломако нет. Веселый киевлянин остался там, в предгорьях. Может быть, такой ценой отряд купил сомнительную удачу?

Ноги подгибались. Тени подступали все ближе. Артуру казалось, что еще несколько ударов сердца — и он поймет, свяжет в один клубок и голоса в голове, и тени, и все происходящее на Полигоне… Смерть, смерть, кругом одна смерть. Отдайся ей — и узнаешь истину. Сольешься с тенями, которые Ломако считал неупокоенными духами, и они в доброте своей откроют тебе истину.

Просто сдайся. Остановись. Сядь на камень.

Жжется? Ничего, скоро жара перестанет тебя волновать. Закрой глаза. Не нужно больше усилий, оттолкни руку Орва. Вот так. Нечего тебе делать на Полигоне, под этим белым небом, на этих красноватых камнях.

Еще немного — и ты будешь свободен от всех назойливых друзей.

Обжигающее горлышко фляжки ткнулось в зубы. Горячая, нагревшаяся под солнцем вода полилась в рот, в горло. Артур закашлялся, дернулся, но Лекс держал его крепко. И на лице у Лекса была не досада, а самое настоящее беспокойство.

* * *

— А теперь рассказывай, юноша, что у тебя из оружия есть, — говорил Гус, прохаживаясь у прогоревшего костра. — Нам главное — первыми на высоту забраться. Кто на высоте, тот и хозяин положения, а там будь у них хоть гранаты, ничего они нам не сделают.

— У «мяса» обрезы и два пистолета, у меня нож…

— Патроны боевые?

— Боевые, братья научились различать.

— Хорошо. На их стороне огневая мощь, на нашей… Что, юноша, на нашей?

— Воля к победе?

— Внезапность, скорость и ловкость. Слышали, сынки?

Братья закивали.

— Есть надежда, что за ночь врагов стало меньше. Так что ноги в зубы — и вперед мелкой рысью. Где, говоришь, высота?

Кир подбородком указал направление.

— Что качаешься? Веди!

— Я на цыпочках впереди, вы в хвосте, молчите и ступаете бесшумно.

Гус кивнул и, забыв о боли в ушибленном колене, потрусил за Киром. Позади кто-то из братьев споткнулся и выругался, Гус обернулся, сделал зверское лицо и приложил палец к губам:

— Спрятаться за камни и ждать. Мы на разведку.

По камням полезли вверх, у Гуса сбилось дыхание. Он следил за Киром, и вдруг тот пригнулся, будто в землю врос. Гус спрятался за камень. Ветер принес едва различимые голоса. Без труда узнавался командирский — Лекса, кто его собеседник — непонятно.

Понаблюдав немного, Кир начал сдавать назад, поравнялся с Гусом и кивнул: ползи, мол, за мной. Как ни хотелось тому посмотреть, а пришлось подчиниться.

— Их пять человек, — говорил Кир, расхаживая вокруг камня. — Похоже, одному дурно, еле сидит…

— Или один сдох, — подытожил Гус, — или где-то прячется. По идее, их должно быть шестеро, как и нас.

— Эти, — Кир кивнул на братьев, — не смогут подойти бесшумно.

— Им и не надо, — пожал плечами Гус. — Пойдем мы с тобой. Снимаем Лекса и друга его, Артурку, а остальные сами разбегутся, дороги-то они не знают. Ну так вот, когда они побегут, их встретят мальчики. Да?

Порось закивал.

— Вот и хорошо. Значит, мы уходим, вы прячетесь и ждете, когда побегут враги. Убиваете их, и добытое оружие ваше. Понятно?!

— Ыгы, — потряс головой Рыло.

Кир пополз к скале, Гус забился меж двух камней и в щель просунул ствол обреза. Заранее договорились: Гус снимает Артурку, Кир — Лекса. Стрелять надо одновременно, когда Кир подаст знак. Гус прилег, поймал цель на мушку… А ведь парню и правда плохо! Покачивается, рожа белая с зеленцой, весь в поту. Лексу хоть бы хны: сидит на камне, одной ногой в землю уперся, вторую поджал. Эх, можно было догадаться: Лекса не выгнали, он на задании! Вон какие у поганца ботинки, с коваными носами. Да такое добро на входе наемники сняли бы, босиком бежал бы по раскаленной земле. Но ведь как врал убедительно! И не допетришь с ходу, что ему надо высоту занять, задание выполнить.

Не подозревает Артурка, как приятель с ним поступить собирается! Расстроится, наверное. Жаль, не сказать ему об этом, а приятно было бы на его морду посмотреть…

Кир все не мог занять удобное положение, возился, ерзал, беззвучно ругался. Наконец устроился, посмотрел на Гуса — тот положил палец на спусковой крючок, — взял паузу и кивнул…