Дальше пополз на четвереньках, обшаривая дорогу. Сердце частило в груди, от страха заложило уши. Надо было украсть оружие, разжиться факелом, но тогда они бы всё поняли, остановили бы или пристрелили сразу.

Всё, всё отняли! Размеренную жизнь, последние стволы, еще и баба сдохла — как жить, что есть? В засуху все живое на полигоне дохнет, только люди остаются. Гус закусил губу. Сел. В трудные моменты выручает холодный разум. Сейчас, сейчас он соберется с силами и спустится в долину. Забьется в какую-нибудь щель, дождется рассвета. Если сопляк не соврал и будет облава, Гус укроется в своей пещере, завалит вход изнутри, чтобы никто не подобрался. Потом станет ходить на панцирного волка с колом, лук смастерит, а может, по свалкам пошарится. Омеговцы уйдут, оставив трупы «мяса» и нажитое «мясом» добро. А Густав соберет, и пусть дразнят Падальщиком. Вон, Радим дразнил. И где нынче Радим? Валяется в развалинах города Древних с проломленной черепушкой, и косточки его уже обглоданы.

Потому что слабак. Даже мутанта пригрел, за человека держал. Один человек есть, один! Ты сам.

Снова пополз. Подвернулась рука, он упал лицом вниз, приложил к разбитой щеке холодные ладони. Сколько у него времени? Найти бы щель, забиться, зализать раны.

Над скалами появился краешек луны. Сегодня судьба благоволила Густаву, прозванному Гусом-Падальщиком…

Пока искал укрытие, упал еще несколько раз, ободрал ладони. Знобило: ночью на Полигоне почему-то всегда холодно, хотя скалы отдают накопленный за день жар. Крики бандитов стихли, и Гус надеялся, что искать его не станут — не до того. Во рту пересохло. Это нервное. Днем пить захочется гораздо сильнее. Эх, если бы не возраст! Густав считал себя мужчиной в самом расцвете сил, но давно уже сбился со счета минувших сезонов, а по годам, как принято было у Древних и как писали в книгах, считать перестал после тридцати пяти. Не мальчик, если уж на то пошло. Сидеть бы дома, наслаждаться заслуженным покоем, нянчить детишек… Гус ухмыльнулся. Нет уж. Нянчить чужих детишек, желательно девочек помоложе, только оформившихся. И жены чтобы были рядом, только не те предательницы, а другие. Ох, выберись Гус с Полигона — сколько женщин себе нашел бы! И отобрал бы двух-трех получше, покладистых и красивых. Только ведь не выберешься.

Он запретил себе предаваться унынию.

Втиснулся в узкую расщелину, свернулся клубком на камне, обхватил себя руками. Ох, принесла же нелегкая на Полигон этого Артурку. И омеговца. Ну, ничего, Густав найдет способ поквитаться, никто еще не обижал его безнаказанно!

В полусне чудилось, что занимается рассвет, но не обычный, а испепеляющий, что багровые лучи солнца щупальцами некроза вползают в убежище и камень дымится, выгорая. Когда пламя коснулось его лица, Гус закричал и проснулся.

Светало. Ободранная щека пульсировала нарывом, ныл нос, саднил лоб. Гус с трудом выбрался из расщелины и еле сел — мышцы затекли за ночь. Нельзя на голом камне спать, да еще когда опасность подстерегает, но он будто сознание потерял. Ничего, обошлось же. Густав везучий. Он огляделся — в темноте перепутал направление, не спускался, а двигался вправо… И хорошо, что не спускался: прямо по курсу сыпучка, за ней — обрыв. Никакое везение не спасло бы, свернул бы себе шею. Гус принюхался, прислушался: ни запаха костра, ни голосов. Значит, далеко ушел. Вот и славно. Насвистывая еле слышно, он выбрал маршрут поудобнее и прихрамывая побрел вниз.

Самое верное — вернуться домой. Дорога хорошо известна, в пещере есть, по крайней мере, лекарства и запас еды. Привести себя в порядок надо, вон раны так и дергают — может быть нагноение. А потом уже, когда все закончится, собирать на Полигоне чужое добро. Пусть этот сезон окажется не таким сытым и привольным, как планировалось, но Гус его переживет.

Засаду он учуял издали, выискал приличного размера камень, залег за ним. Чуть ниже, уже в долине, в зарослях кустов, неразборчиво спорили, жгли костер, пахло жареным мясом. Рот наполнился слюной, Гус сглотнул. Это что же такое, это кто такие? Попросить помощи? Сам он никогда бы не помог подозрительному бродяге, с которого и взять-то нечего.

Гус лихорадочно размышлял. Знать бы, кто там… Наконец он принял решение и со всей возможной осторожностью принялся подбираться ближе.

— …не полезу, Кир, — бубнили молодым басом, — верная смерть — на скалы. Все знают. Помрем же все.

И волки, и тени там, и этот… ыыы… черный… вонючий… ыыыы… Некроз, о!

— Да пойми ты! Пойми: это не сказки. Вы со мной сюда пришли, а в последний момент — назад повернете? — Этот говорил складно — образованный и, судя по голосу, совсем юный. — Струсили, что ли?

— Пришли, с тобой весело, — сказали голосом потоньше. — Дальше — не-е-е. Порось жить хочет.

— И Рыло тоже хочет! — взвился бас. — А ты врё-о-ошь!

— Не сказки это! — взвыл образованный, и его голос приобрел до боли знакомую интонацию. — Только помоги мне — и больше на Полигон не вернетесь!

— Конечно, — передразнил бас, — живым не вернешься.

— Да чтоб вас! Поедете в Омегу, будете под стенами жить, работать, жрать от пуза, баб тискать! И никто не тронет! Понятно?!

— Не верим тебе, — подытожил бас. — Сказочник ты.

Кто-то, скорее всего образованный, шумно вздохнул. Гус подобрался еще ближе, теперь компания была прямо за кустами. Он чуял удачу, но пока не понимал, что делать. Не спугнуть бы. Так. Значит, один тащит других в горы. Это любопытно, знаем мы одного мальчишку, который тоже в горы спутников потащил… Оба мальчишки, понятно, омеговцы. И чего их туда тянет, а?

Ясно! Они задание от руководства получили.

Гус сунул палец в рот и укусил его, чтобы не выругаться. Каким же он был дураком! Лекс, пацан, едва-едва женилку отрастивший, его провел! Наплел про уничтожение, про облаву, про недоступную высоту. А самому нужно ту высоту занять и удержаться. И вот здесь, за кустами, его противник. Как бишь? Кир.

Можно было уже отступать, действовать по плану: домой, подлечиться, отлежаться, а потом выходить на тихую охоту. Но Гус почему-то медлил, прикидывал свои возможности. На месте Кира он прогнал бы бродягу. А если предложить самое ценное для этого Кира? Информацию о конкуренте? Подтвердить его слова перед остальными, чтобы собранная омеговцем банда вперед Кира на скалы полезла?

Авантюра. И все же…

Гус отполз подальше. Выскочишь из кустов — пальбу откроют. Надо действовать осторожно. Улегся на спину, прикрыл глаза.

— Помогите! — еле слышно позвал Гус.

Гул голосов смолк. Прислушиваются. Не верят. Он вспомнил, как сильно болят раны, как ноет все тело после ночевки в расщелине и заголосил:

— Лю-уди! Помогите!!!

На Полигоне не принято звать людей. На Полигоне никто не придет к тебе на помощь. Но мальчишка — из Омеги, а Гус на примере Лекса изучил омеговских выпускников, жизни не нюхавших, забивших себе головы сомнительными ценностями.