— Почему ты избегаешь меня?

— О чем ты? Мы не общались один день, — изобразил непонимание Макс.

— Ты знаешь, о чем я.

— Тогда и ты тоже. Или мне обязательно произнести вслух?

— Знаю, мы не так долго общаемся, но ты стал мне дорог, Макс. Неужели мы не можем…

— Не можем, — оборвал ее охотник. — Думал, что можем, но нет.

— Мы совсем не будем общаться? Ты этого хочешь?

В глазах Макса вспыхнул яркий огонь.

— Я хочу, чтобы ты поехала со мной на Бали и я научил тебя серфить. А после тренировки ты бы лежала на песке, любуясь заходящим солнцем, а я сцеловывал соленые капли с твоей загорелой кожи. И если ты допускаешь, что между нами такое возможно, скажи сейчас. Я куплю билеты на ближайший рейс.

В кухне воцарилось молчание, нарушаемое лишь тиканьем настенных часов. Оно казалось Ариане оглушительно громким. Под обжигающим взглядом Макса кровь прилила к лицу, кожа стала болезненно чувствительной. Мелькнула мысль, что она совершит большую ошибку, отвергнув его сейчас. Дар раскрылся навстречу, предлагая поддержку перед трудным выбором.

— Ты удивительный, Максим Волков. В тебе столько завораживающего жизненного огня. Я рада, что на какое-то время ты поделился им со мной. Но, — голос сорвался и разбился от дрожи, — я не та, кого ты будешь целовать на Бали. Ты прав — в отношениях или все, или ничего. Прости, что вынудила тебя сказать то, что ты хотел сохранить в себе.

Искра в глазах Макса потухла. Вероятно, он до последнего надеялся на другой исход. На его ауре стало образовываться мутное уродливое пятно. Дар запротестовал, почувствовав боль близкого человека, и Ариана не стала сдерживаться. В обрушившейся на Макса волне смешались все ее эмоции — нежность, дружеская любовь, забота, тоска о несбывшемся. Она пронеслась по его ауре, как цунами, смывая грязное пятно.

Сила ударила в грудь Макса, выгибая его тело дугой. Он вскрикнул и резко осел на диван:

— Ты… ты… — его зрачки заполнили всю радужку, делая фисташковые глаза почти черными.

— Прости, что не сказала раньше. И сомневалась, можно ли тебе доверять.

Откат пришел, как всегда, неожиданно. Ноги подкосились, и Ариана рухнула на пол. Побледневший Макс вскочил и одним прыжком очутился рядом:

— Ты ненормальная?! Использовать жизненную силу запрещено! О чем ты только думала?

— Ты не должен расплачиваться за мои ошибки, — всхлипнула она, уткнувшись ему в плечо. Зубы отбивали чечетку, и она стиснула челюсти, чтобы успокоиться.

— Глупая, — ласково погладил ее по волосам Макс. — Это ты удивительная. Как я мог в тебя не влюбиться? Королёв мне голову оторвет, если узнает, что я тебе наговорил. А он, скорее всего, узнает.

Он тихо рассмеялся, и Ариана подняла на него недоверчивый взгляд:

— Причем тут Стас?

Макс, все еще ухмыляясь, покачал головой:

— Пусть сам тебе скажет. Я не буду лезть в ваши отношения.

— Он сказал то же самое, — проворчала Ариана.

— Правда? — заинтересованно протянул он. — Я польщен.

Она ждала продолжения, но Макс, загадочно улыбаясь, сделал вид, что закрывает рот на замок и выбрасывает ключик. Они сидели на полу, размышляя каждый о своем. Ариана поняла, что если сейчас не осмелится, то больше никогда его не спросит:

— Скажи честно, Авдеев просил тебя за мной следить? Рука Макса, обнимавшая ее, напряглась.

— Просил.

Ариана застыла. Она была уверена, что услышит другой ответ.

— Он просил, — повторил он, — но я отказался.

Внутри разжалась пружина, остро кольнув где-то под ребрами. В легкие вернулся воздух.

«Он отказался. Отказался!» — забилась жилкой на виске единственная мысль.

— Павел Федорович однажды оказал мне услугу, — продолжил Макс. — Все это время я считал, что помогаю ему из благодарности. В пятницу вечером, перед нашим походом на выставку, он вызвал меня к себе и предложил подружиться с одной девушкой. Пригласить в пару мест, присмотреться повнимательнее. Мол, я все один да один, ему больно на это смотреть. Представь себе мое удивление, когда на фотографии я увидел тебя. Для охотника у меня неплохо со щитами, но старик слишком силен. Он быстро понял, что я тебя знаю, и дал задний ход. Жаль, я выдал себя раньше срока. Так бы поподробнее расспросил, что ему от тебя нужно.

Ариана мысленно схватилась за голову. Авдеев вряд ли обрадовался срыву плана. Мог ли он затаить на охотника зло? Сначала Стас, теперь Макс. Знакомство с ней становилось опасным для окружающих.

— Он может тебе навредить? — встревожилась она.

— Свой долг я отработал, если ты об этом, так что ему нечем меня шантажировать.

— А выезд?

— Выезд назначил Совет.

— Но он мог его спланировать, — не унималась Ариана. От волнения она поднялась и начала мерить кухню нервными шагами.

— Тише, успокойся, — Макс остановил ее метания, мягко сжав плечи. — Не стоит везде видеть заговоры.

— Я не имею права просить тебя об этом, но, пожалуйста, пиши мне, как проходит твой выезд, — прошептала она. — Мне очень важно знать, что ты благополучно вернешься домой.

— Ладно, — пообещал Макс и удивленно добавил: — Не знаю, чем ты меня накачала, но вот смотрю на тебя и понимаю, что мои чувства изменились. Ты теперь для меня как… сестра, что ли? В этом состоял твой план?

— Не было никакого плана, — покраснела Ариана. — Я просто хотела сохранить твою ауру чистой. Дар помог мне осознать и свои чувства. Ты мой соулмейт, Макс. Моя потерянная гармония, мое отражение, только без сомнений и страхов. Мне без тебя будет плохо, но и мучить тебя я не стану. А про свою силу я вообще мало что знаю, вот все и происходит само по себе.

— Красиво завернула. Я только последнюю фразу не понял. Разве ты не прочитала книгу рода?

— Если честно, об этом я и хотела с тобой поговорить.

Отбросив остатки нерешительности, Ариана рассказала ему о краже книги, найденных подсказках и случайном знакомстве с Авдеевым. Не стала только упоминать о Кире, посчитав это лишним.

— А на днях я познакомилась с артефактором, Борисом Ивановичем. Он понял, что я чувствующая, и посоветовал обратиться к твоему отцу. Только не объяснил, зачем. Сказал, что это не его тайна.

— Не его, — посуровевший взгляд Макса не сулил ничего хорошего. — И он не должен был даже упоминать о ее существовании.

— Я пойму, если ты откажешь, — тихо произнесла Ариана, — но не перестану цепляться за любую соломинку, чтобы больше узнать о себе. Все постоянно твердят, что мой дар опасен без контроля. И я стараюсь быть осторожной, но после инициации все чувства обострились. Я постоянно плачу, или злюсь, или нервничаю, или все сразу. Как увидела сегодня твою меняющуюся ауру, все предохранители слетели. Я даже не задумалась, нужно ли тебе мое вмешательство. Во время сильных эмоций дар берет верх, и я боюсь. Я очень боюсь, Макс, что однажды не справлюсь с ним и наврежу кому-нибудь. Что тогда будет?