– А я никогда не хотел быть «дедом», как Краб, Куст или Мичман. Я охотник, как Рипли или Жаб.

– Тогда это диагноз.

– А хоть бы и так.

Мы помолчали, слушая шелест прибоя.

– Можно взять катер, – предложил Пас. – Вытащить Рипли из бунгало и половить тунца. Это ее развлечет. Скорость. Борьба. Развлекуха в ее вкусе.

– Хрен ты что понимаешь в таких развлечениях, – отмахнулся я. – Не знаешь, когда салаг привезут?

– Обещали с утра, но у них катер сдох на третьем форпосте. Слушай, а вон то не они?

Я приподнялся на локте и посмотрел в океанскую даль. Там, в мареве расстояния, подрагивала белая точка патрульного катера.

– Они! – обрадовался я. – Больше некому!

– И что?

– Может, подготовим им встречу?

– Оно тебе надо?

Мне сложно было на это ответить. Я поднялся на ноги и прикрылся ладонью от солнца, пытаясь разглядеть приближающийся катер.

– Салаги, – донесся снизу уверенный голос. Перегнувшись через край крыши, я с удивлением увидел Долговязого. Он тоже смотрел вдаль, прикрывшись ладонью от солнца. Судя по красным щекам, отставной охотник с утра заправился джином, но это как раз не было удивительным – джином он заправлялся каждое утро. Удивило меня то, что он выбрался из бунгало на свежий воздух.

– Салаги, – повторил он, подняв взгляд на меня. – Можно успеть подготовить им встречу.

– Какой смысл? – пожал плечами Пас, присев на корточки у самого края крыши.

– Вспомни, как вас встречали! – прищурился Долговязый.

– Ужас, – поежился Пас. – Я чуть не обосрался тогда от испуга.

– Зато на всю жизнь запомнилось! К тому же я еще вчера почти все приготовил.

– И акулу? – заинтересовался я.

– Как же без нее? Поймал вчера вечером.

– Ты же пил вчера вечером! – фыркнул Пас.

– Хороший джин ловле акул не мешает. Кстати, Чоп и Гром готовы помочь.

– Делать им нечего, – пожал Пас плечами.

– Это традиция, – сказал Долговязый и опустил взгляд.

– Тебе что, не хочется ощутить себя «дедом»? – решил я подзадорить приятеля.

– Ладно, традиция так традиция. – Пас отряхнул брюки и спустился с ангара по лесенке.

Я поспешил за ним – надо было все окончательно подготовить.

Как и обещал Жаб, салаги прибыли общим числом в десять голов. Вид у них был отменный – уши торчком, форма мешком, глаза дикие, рубашки заправлены. На вороте одного из вновь прибывших красовалась Кровавая Капля – видимо, как и мы с Пасом, он успел побывать в переделке по дороге из учебки в Атлантику. Молодняк сошел с катера и сгрудился на досках пирса, не представляя, что делать дальше. Патрульные за их спинами посмеивались, подавая нам жестами недвусмысленные знаки. Мы с Пасом не реагировали – морды кирпичом, походка вразвалочку, в каждом жесте лени больше, чем движения. Короче, мы давали «дедов» по полной программе. Настоящие «деды», те, что прослужили не год, как мы, а по два и больше, в таких затеях уже не участвовали – наскучило. Даже Долговязый, все организовав, отправился обратно в бунгало. Зато Пас вошел во вкус и неплохо играл свою роль.

– Строиться в две шеренги! – негромко скомандовал он под рокот отходящего катера.

Салаги прекратили броуновское движение, изобразив некое подобие строя. В принципе ничего они встали, даже по росту. Но мне было все равно.

– Что это за стадо беременных обезьян? – поднял я одну бровь, как делал это наш заслуженный «дедушка» по прозвищу Мичман. – Брюхо втянуть! Грудь колесом! Вот так!

Салаги перестали дышать. Некоторые побагровели от усердия.

– Кто старший? – поднял я вторую бровь. – Шаг вперед.

Из строя шагнул тот самый, с Кровавой Каплей. Я взял его двумя пальцами за воротник, обнюхал награду и поинтересовался:

– За что награжден, охотник? И как тебя звать?

– Прозвище Омут, отмечен за стычку с браконьерами на первом форпосте! – отчеканил салага. – Уничтожил противника в рукопашной схватке!

– Круто, – насмешливо сказал я. – Дерешься, значит, хорошо?

Салага понял, что сболтнул лишнее, и умолк.

– Это мы проверим дополнительно и в других условиях, – подлил Пас масла в огонь. – Почему вас только десятеро?

– Так сформировали группу на третьем форпосте! – ответил Омут.

– Опять мало, – я со вздохом обернулся к Пасу. – Ты погляди! Учат их кое-как, а присылают всего по десять человек! На сколько хватило прошлого пополнения?

– На две недели, – поморщился Пас. – Эти вроде покрепче, может, недельки на три хватит.

Строй салаг дрогнул, на их лицах теперь читался откровенный испуг.

– Так, – я прошелся вдоль строя, по-отечески вглядываясь в лица бойцов. – Оружие, наркотики, порнография имеются?

– В отряде три глубинных кинжала, – доложил Омут.

– Это не оружие, – отмахнулся я. – Трофейные «стволы» есть? Порнографические изображения, в том числе на электронных носителях?

Я заметил, что толстячок во второй шеренге напрягся больше остальных.

– Кажется, в ваших рядах имеется онанист! – я направил указующий перст на подозрительного салагу. – Рюкзак и карманы к осмотру!

– Я сам отдам! – Голос у толстячка оказался гораздо более высоким, чем я ожидал. Он дрожащими руками достал из кармана пачку немецких стереоснимков и протянул мне. Я попеременно опустил обе брови, затем снова их поднял.

– Да, Омут, – я сунул снимки в карман. – Отряд у тебя не только малочисленный, но и вконец морально разложившийся. Пидорасов хоть нет?

– Кажется, нет, – бледнея, прошептал старший салага.

– Будем проверять, – кивнул я, снова прохаживаясь перед строем. – Ладно, сейчас я вам покажу территорию базы, затем будет обед, а после него я вами займусь вплотную. Вопросы есть?

– Нет! – рявкнул Омут.

– Тогда напра-во! За мной ша-гом марш! Первым аттракционом была акула, но Гром и Чоп, которым я поручил выполнение этой части плана, никак не подавали условный сигнал. Мне пришлось поводить салаг по пальмовой роще, не очень удаляясь от кромки прибоя, затем остановить строй и пуститься в объяснение функционального назначения виднеющихся ангаров.

– В первом хранилище содержатся акустическое оборудование и спецсредства, – унылым тоном вещал я. – А также производственные мощности для проверки и текущего ремонта вышеуказанного оборудования.

Наконец от дальнего пирса донеслись душераздирающий вопль и лай легкого гарпунного карабина. Снова крик, на этот раз разборчивый – Чоп громко поминал барракуду, якорь, различные рыболовные снасти и их гипотетическое взаимодействие с человеческим организмом.