Милицейские шишки ужас как боялись гигантского разума, хотятот, похоже, куда-то испарился после кошмарного сбоя в сети, случившегосянесколько часов назад. В итоге они взяли да и сделали так, что отряд подкомандованием Экмана отправился на задание, будучи специально изолированным отэлектронных средств коммуникации, отрезанным даже от собственной, надежно защищеннойвоенной инфоструктуры. Экман был лишен синестезического дисплея, не имелвозможности виртуально общаться со своими так называемыми солдатами. Он дажерадиосвязи с ними не имел, Господи Всевышний!

Приходилось довольствоваться жестами, — поспешно придуманнымсигнальным кодом. Пока что с помощью жестикуляции командование взводом кое-как,но осуществлялось. Экман жалел о том, что не захватил горны и барабаны.

И вообще, атакующая группа подвергалась совершенно ненужнойопасности. Рикс-боевик угодила в капкан здесь, в приполярье.Поисково-спасательный флаер, которая она выкрала, был безнадежно поврежден и неподлежал ремонту. Военный спутник без труда обнаружил приземлившийся флаер. Егочерная бронированная сталь была отлично видна на белом снегу. Как ни странно,рикс даже не удосужилась закамуфлировать флаер, не бросила на него даже парыпригоршней снега. Сейчас Экман видел флаер через полевой бинокль, снабженныйусилителем изображения. Хотя бы этот прибор работал, и за то спасибо! Машинасильно пострадала, пересекая линию заграждения, оборонявшую центр связи. Можетбыть, этот флаер еще мог бы оторваться от земли, но больше двух-трех километроввряд ли бы пролетел.

Ну, так почему бы просто не продержать рикса-боевика вокружении? По крайней мере до тех пор, пока не появилась возможность прикончитьее с помощью артиллерии. Дистанционно управляемых дронов. С воздуха. С помощьючего угодно, кроме пешей атаки.

Милицейские шишки юлили перед Экманом, пытались оправдатьсяза то, что втянули морскую пехоту в это рискованное предприятие. Они хотелидопросить заложницу (или изменницу), находившуюся вместе с риксом, поэтомуполное уничтожение холма и пещеры в их планы никак не входило. Экман не сталнапоминать им о том, чем закончилась последняя операция по спасению заложников,которых удерживали риксы.

Рядовой морской пехоты тяжело вздохнул и, подняв вверхправую руку, сжатую в кулак, разжал и выставил три пальца. Через секундумедленно поднялся на ноги третий отряд. Милиционеры вопросительно переглянулисьмежду собой — дескать, правильно ли мы поняли команду. Экман выбросил рукувперед, параллельно земле, и распрямил пальцы. Третий отряд двинулся вперед.

Щеки Экмана противно покусывал полярный мороз, но все же онслегка усмехнулся. Впервые на его памяти язык командной жестикуляции заработал.

Экман остановил третий отряд и снова велел ему залечь. Затемон отвел немного назад второй отряд — на самом деле большей частью для того,чтобы узнать, хорошо ли они понимают приказ «отступать». Еще несколько минутЭкман занимался тем, что без всякой цели тасовал вверенные его командованиюмилицейские силы возле холма — вернее, цель была все та же: убедиться в том,что его подчиненные хорошо понимают язык жестов. Картина напоминала ту, какаянаблюдается во время шахматной партии, когда игрок делает совершенно ненужныеходы, загнав соперника в угол. Милиционеры начали делать кое-какие успехи. Арикс, насколько понимал Экман, похоже, вообще не догадывалась о том, что ееокружили. Непрекращающийся вой ветра заглушал звук шагов, трудно было заметитьнаступающих людей и с помощью электромагнитного сканирования. Вероятно,оборудование уровня каменного века, которым был экипирован взвод подкомандованием Экмана, все-таки давало ударной группе определенные преимущества.

Но конечно же, рядовой Экман охотно променял бы всевозможности застигнуть рикса врасплох на пару-тройку боевых вертолетов.Желательно — класса «Пума», и чтобы вели их имперские пилоты.

Однако следовало приступать к активным действиям.

Экман медленно спустился вниз по склону холма. Он понимал,что как только прозвучат первые выстрелы, вся организованность рассыплется,если только подчиненные не будут его видеть. «Проклятье, — думалон, — все и так рассыплется». Но, по крайней мере, снизу он и сам мог быпальнуть хоть пару раз. Во время спасательной операции во дворце Экман потерялнесколько друзей, хотя там засело всего-то семь риксов. И если бы ему повезло сметким выстрелом здесь, на полюсе, он бы сумел хоть как-то смыть позор тойнеудачной атаки.

Экман пополз по-пластунски ко входу в пещеру, но задержался,чтобы дать знак первому отряду идти вперед и заходить слева. В состав первогоотряда входило несколько опытных технарей. Экман поднял вверх большой палец, икомандир отряда — девушка по фамилии Смайте — обрызгала снег и лед передпещерой и прямо на входе в нее специальным спреем, растворявшим моноволокно.Судя по тому, что в ответ ничего не зашипело, никаких барьеров на входе впещеру установлено не было.

Экман прополз еще немного вперед, продолжая держатьсявпереди взвода. При том, что все подчиненные находились позади него, он имелвозможность настроить свой мультиган на режим стрельбы с наибольшим радиусом.Парализующие заряды убить не могли, но все равно были довольно неприятными поощущению. А если бы Экману удалось парализовать рикса хотя бы на мгновение, тоуж кто-то из начавших панически палить милиционеров непременно в нее попал бы —хотя бы одна пуля из тысячи.

В пещере было темно. Экман помедлил, чтобы отладитьноктовизор, хотя и понимал, что с помощью этого прибора холоднокровную риксразглядеть вряд ли удастся. Он заполз внутрь. Внезапно наступившая тишинапоказалась странной после непрестанного завывания ветра.

А потом рядовой Экман услышал звук. Звук исходил из глубиныпещеры и эхом отлетал от гладких, обработанных лазером стен, выглядевших почтикак мраморные.

Словно бы кого-то тошнило — или кто-то кашлял.

Экман и не представлял, что риксы болеют. Наверное, этокашляла заложница. Был в этом звуке какой-то надрыв, какая-то тоска. Экманмысленно содрогнулся. Однако, как бы то ни было, тоскливый звук прикрыл егоприближение.

Экман поднял кулак. Это был приказ первому отряду неподходить ближе, пока они не услышат выстрелы. В гордом одиночестве рядовойпополз глубже в пещеру.

Теперь он увидел свет, отражавшийся от ледяных стен. Огоньмерцал, похоже, в той же стороне, откуда слышался кашель, и Экман пополз туда.Он понимал, что ему следует периодически разбрызгивать перед собойантимоноволоконный спрей. Даже при том, что он полз со скоростью улитки,моноволоконные растяжки были способны разрезать руку или ногу, а ты бы толькопотом заметил тончайший надрез. Но что-то было в этом жалком, тоскливом,животном звуке такое, что влекло Экмана вперед и заставляло забыть обосторожности. Инстинкт подсказывал ему, что преимущество — на его стороне.

Морской пехотинец поднялся на ноги, Звук слышался из-заровно опиленного ледяного угла. Экман сглотнул подступивший к горлу ком.Вот-вот это должно было произойти. Он встретится один на один с боевиком иприкончит ее.