ней пышным цветом росла плесень. И снова миазмы. Так что Флэй не стал стягивать свой намордник.

Внутри оказалось на несколько оттенков темнее, чем снаружи. Сдвигаться с места Альдред не спешил. Перво-наперво глаза его уловили во мраке очертания предметов.

Он огляделся. Это было подсобное помещение. К счастью для него, в дальнем конце виднелась дверь.

Дезертир обошёл деревянные стеллажи с инструментами золотарей и вышел. Оттуда — сразу попал в узкий и тёмный коридор. Кожей он чувствовал сквозняк. Похоже, воздух здесь не застаивался. Добрый знак.

Он несмело опустил респиратор и вдохнул. Пахло пылью. Хотя бы не миазмы.

Ренегат стал осторожно красться вперёд, вслушиваясь в каждый звук. Пальцы скользили вдоль кирпичной стены. Здесь крысам делать было нечего. Да и люди, судя по всему, проходили не часто.

Дойдя до угла, Альдред остановился. Из-за поворота доносились чьи-то шаги. Он осторожно выглянул и увидел мужчину с самодельным фонарём. Внутри горела толстая самодельная свеча из животного жира. Сам незнакомец выглядел потрёпанно.

Мешковатая одежда не по размеру, вся в дырках, и чумазое морщинистое лицо выдавали в прохожем обыкновенного бродягу. По всей видимости, местный.

«На ловца и зверь бежит…» — отметил Флэй, довольный. После всего пережитого ему обязано было повезти.

Предатель затаился. Обрез поставил на предохранитель и вернул в кобуру. Вторая рука потянулась к тесаку. Пальцы легли на рукоять. Он медленно вытянул клинок и завёл за себя, выжидая, будто убийца.

Бродяга ковылял неуверенно. Иной раз останавливался, оглядывался назад. Слушал тишину. Как если бы знал, что в коридоре находится не один. Насколько понимал Альдред, плоть незнакомца пронизывал страх перед чем-то неясным.

И неспроста бездомный шёл один. По обыкновению, они кучковались вместе в глубинах Саргуз, где жались друг к другу, чтоб было теплее. Выбирались же лишь за пищей, рыская по помойкам или выпрашивая милостыню. Стало быть, они познали на себе аппетиты упырей. Возможно, даже недавно.

Кто знает, может, людоеды просочились обратно в канализацию и катакомбы, если в чреве Города до сих пор обитает немало отбросов общества. Тогда оставаться здесь было даже опаснее, чем снаружи. Альдред легко мог оказаться на обеденном столе каннибалов. И именно незнакомец служил ключом к его подъёму на поверхность.

Едва люмпен дошёл до поворота, Флэй выскочил на него из темноты, как бабайка.

Тот закричал в ужасе, не ожидав Альдреда. Но когда тот схватил его и приставил к горлу тесак обратным хватом, крик тут же перешёл в скулёж. В полумраке, что создавал огонёк свечи, бродяга выглядел жалко. Похоже, он посчитал, что умрёт, однако вовсе не затем ренегат его сцапал.

Это был человек преклонных лет. Борода у него не росла от слова «совсем»: не свезло с наследственностью, либо со здоровьем. Волосы — седые и жирные, зализанные назад. Лицо в морщинах и рытвинах, что остались после ветряной оспы.

Везунчик. Пережил её. Судя по всему, в детстве. К Альдреду она так и не наведалась, что опасно.

Ренегату не понравились его глаза. Воспалённые капилляры. Жёлтая склера. По всей видимости, бродяга долго и упорно, как не в себя, курил дурман. Загадил себе весь организм — да так, что лимфа уже не справлялась.

Либо дурман пустил его жизнь под откос, либо до него бездомный опустился впоследствии. В любом случае, от него до сих пор исходил сладковатый, пряный запах, отдалённо напоминавший аромат перечного цветка вперемешку с луговыми травами. Благоухание дыма, за которым скрывалась вонь постепенно гниющей плоти.

— Хватит, — призвал его дезертир твёрдо. — Я не намерен тебя убивать.

Бездомный опомнился и сник, поглядев на него исподлобья. Бросил взор на обмундирование Альдреда. Тут-то пожилого бродягу осенило:

— Т-ты… Ты из Инквизиции?

— Можно и так сказать, — сказал Флэй, как отрезал.

Если ему не показалось, на лице отброса общества проявилась улыбка. Облегчение.

Странное дело. Даже миряне смотрят на инквизиторов, как на монстров. Чудовищ, натасканных для борьбы с чудовищами. В чём-то простой люд прав.

По всей видимости, лично ему она когда-то в чём-то помогла.

— Что ж Вы налетели на меня так, с-синьор? Я Вам… что-то сделал?

Плут нервно озирался назад. Как если бы за ним кто-то увязался. Альдред прислушался. Ничего. Он сказал строго:

— Я никому не доверяю. Тем более — люмпенам.

Старик скуксился. Похоже, ему стало обидно или стыдно за себя. Увы, Флэй не собирался сглаживать углы. Стоит называть вещи своими именами.

— Помилуйте, господин инквизитор. Я в жизни и мухи не обидел, — стушевался он.

— Твоё счастье.

Дезертир отпустил незнакомца, но предупредил:

— Без глупостей только. — Голос его резко стал отдавать железом. — Если ты мне дашь повод убедиться в обратном…

Тот выставил перед собой руки в покорности.

— Знаю, знаю. Не беспокойтесь об этом. Уверяю Вас. Я просто… мимо проходил.

— Это я уже понял, — отвечал Альдред холодно. — Что ты тут делаешь?

— Спасаюсь бегством, — заявил старик. Звучал он пискляво: годы уже не те. И это притом, что вдыхал дым. Видимо, чудом не прокурил.

— От чего?

Флэй оживился.

— Белые трупы вернулись обратно, — жалобно рассказывал бродяга. — Может, час или два назад. Я и мои… друзья долго от них прятались. По всей подземке, но… В конце концов, нас настигли. Похоже, выжил только я. Поднялся сюда, в канализацию. А тут Вы.

«Белые трупы? Ноль фантазии. Хотя… вероятно, чёрный мор изначально убивает людей. И только потом — реанимирует. Если, конечно, тело годно к нечто большему, кроме обрастания минералом. Видимо, так это и работает при обыкновенном заражении. Смысл есть…»

По старой памяти он неуклюже перемялся с ноги на ногу. Лицо изогнулось в гримасе. Травму заработал.

— Что-то с ногами? — осведомился ренегат сухо.

— Левую подвернул. Бежал без оглядки. На свою голову, — посетовал бездомный.

«Такой себе попутчик. Если нагрянут упыри, его тут же сожрут», — понимал Флэй.

Впрочем, бродяга так и так — не жилец.

Дурман мог вызвать чувство небывалой эйфории. Потому-то к нему так поначалу легко можно пристраститься. Только вот с каждым разом эмоции всё более блёклые, а курить приходится больше. Впоследствии — дымить, лишь бы не лезть на стенку от ломки.

Подсесть — проще простого. А вот слезть — крайне тяжко.

Хронический бронхит. Постоянный озноб. Отупение. Уныние.

Что хуже, рано или поздно дурман окончательно нарушает работу сосудов. Особенно это касается головы. Как итог, аневризма — и внезапная смерть.

— Куда ты направляешься, старик?

— Да под Циановые Дворцы. Это на севере Города. Говорят, в те места зараза так и не пришла. Значит, и подземелья там чистые. Нам и здесь какое-то время неплохо жилось. Но теперь моих попутчиков