– Вроде того. Обычно прибивают вверх ногами к перевернутому кресту и выпускают на тебя зараженного. Он слегка объедает, то, что остается, бензином обливают и спичку кидают. Примерно как здесь. У них разные ритуалы, но этот самый любимый.

– А смысл?

– Да секта, говорю же. Нормальному человеку этих уродов не понять. Воруют народ и кончают на кластерах, которые граничат с мертвыми или недалеко от них.

– Что значит мертвыми?

– Мертвые кластеры. Такой если увидишь, поймешь сразу.

– Это где все черное и хрустит как стекло?

– Видел, значит.

– Я через него еле прополз.

– Ага, новеньких там вставляет знатно. Да и неновым тоже худо. Случай был, один бывалый рейдер погорел на крысятничестве, так его там на пару часов привязали.

– И что?

– Не помер, но умом тронулся. Обычно помирают, долго там никто не выдерживает. Чем ближе к Удавке, тем таких кластеров больше. А за ней все черное, дальше никому хода нет, конец мира.

– Вроде Удавка рядом, а я только раз натыкался. Правда, тянулся он далеко.

– Это могли два быть, а может и три или четыре. Они часто соседствуют. Хотя не знаю, как там границу проводят, ведь вроде не перезагружаются вообще. Как замороженные стоят, ничего там не меняется никогда. Если кусок мяса кинешь, так и будет лежать неделю свежий и влажный, а потом почернеет резко, стеклянным как все станет. Здесь вроде полосы, где мертвых кластеров мало, а полезных много. Народ крутится и наш, и внешники. На юг пойти, так там сплошная черная зона, через нее никак не пройти. И пару стабов внешники возле границы застолбили, при обходе черноты новички к ним по любому попадают. Самое хлебное место у этих уродов, мясо само приходит.

– А что на севере?

– Тоже черная полоса, но в ней проходы есть, через некоторые можно проскочить. Только за ними тоже ничего хорошего, там на атомитов можно нарваться.

– Что за атомиты?

– Лучше тебе не знать. Замяли тему. Они дальние рейды могут устраивать, не хватало беду накликать.

– Ты слишком суеверен.

– И ты таким станешь, как хлебнешь сполна медку Улья. Для нас лучше всего – шагать четко на запад, почти не уклоняясь. Черноты чем дальше, тем меньше становится, во все стороны дороги открываются. Есть где разгуляться.

– А чего же не остался там?

– Да сорвался, достало все. Здесь ты просто мясо, а там мясо, из которого надо последний споран вытащить. Чуть задолжал где и поимеют за твои же деньги. И все это с улыбочками, заверениями, что ты их лучший клиент и даже карту дадут дисконтную, чтобы потом ты подставлял зад со скидкой. Сплошной капитализм, а в Улье он куда уродливее чем тот, к которому ты привык. Ладно, замяли тему, двигаемся дальше. Смешно получилось, умудрились заболтаться в таком месте.

– Что тут смешного?

– Ты когда-нибудь видел, чтобы черти в церкви спокойно обсуждали цены на дрова для котлов, а поп их при этом ладаном окуривал? Вот мы сейчас как те самые черти, ведь нормальные рейдеры из таких мест без оглядки уходят. Нехорошо тут.

* * *

В лесу наткнулись на непонятно как туда забредшего пустыша. С едой у него там, очевидно, все было совсем плохо, так что мертвяк обессилел и передвигался ползком. При виде пары людей он, правда, резко оживился и даже попытался подняться на ноги, но безуспешно. Рыбак, обходя его, смачно плюнул, метко угодив в голову, а тот в ответ заурчал с просительными нотками, будто слезно уговаривая стать его завтраком. Пытался преследовать, шурша прошлогодней листвой и треща палыми ветками, но быстро отстал.

На опушке Рыбак остановился, достал бинокль, начал оглядывать открывшиеся виды. Карат занялся тем же. Впереди тянулся заросший кустами овраг, выходящий к широкой реке или длинному озеру, берега утопали в тростнике и камыше; чуть левее виднеется одинокий домик нежилого вида, из-за него выглядывает край длинного дощатого причала. Если переплыть на другую сторону, уткнешься в лес, тянущийся в обе стороны неизвестно насколько.

– На севере коровы объеденные, – заметил Рыбак.

Карат, уставившись в указанную сторону, разглядел крупные костяки и черепа там и сям валяющиеся по пастбищу.

– Коровы не перерождаются?

– Нет. Только те, кто мясом не брезгуют, этим делом страдают. Да и то по-разному. Мелочь вроде котов остается сама собой, или помирает быстро. Ходячей заразе размер подавай, все что меньше пятнадцати кило ей неинтересно. Самое поганое, когда роддом сюда попадает. Мамаши и персонал перерождаются, а детки нет, они ведь мелкие совсем, вес не тот. Представляешь картину?

– Не хочу представлять…

– Да кто же такое хочет… Коров, лошадок, коз и овец твари подъедают быстро. Они для зараженных самое любимое лакомство.

– Я думал, что мы для них на первом месте.

– Нет, говорю же: коровы, козы, овцы, лошади. Травоядные в общем. Допустим, если слон попадет, то на него тоже много охотников будет, он ведь мясо не жалует. Свиньи им не так интересны, они тоже могут перерождаться, хоть и не так массово как люди. Потом только мы идем, ну а после нас все остальное. То есть другие ходячие, которые послабее. Кто поумнее могут консервы открывать или хотя бы мясо в магазинах лопать. Даже тухлое у них не пропадет, они не такие уж и брезгливые.

– Получается, тут кто-то неплохо перекусил, – сказал Карат. – Столько всего вкусного было.

– Ага. Лопнуть можно.

– Похоже, целое стадо порвали. Вряд ли это сделала одна тварь.

– Скорее всего так, тут ведь столько мяса, что хватит пару матерых элитников вырастить. Как-то очко играет выходить при таких делах.

– А нам куда надо?

– Да вон, егерей домишко. Сколько я тут был, у причала всегда пара лодок стоит. Бери да плыви, эта река загиб чуть дальше на запад делает, а потом в другую можно попасть. В общем, на полста километров легко поднимемся. Я уже два раза так делал.

– Значит, обе лодки ты уже должен был забрать.

– Карат, ты привыкай уже давай, здесь тебе не дом родной. Забрал я лодку или две, ну и что с этого? Кластер перезагрузился и они опять на месте. Сожги этот дом, через месяц он снова появится и отличий не будет, или будут, но вряд ли заметишь. Такие здесь законы.

– Никак не могу привыкнуть…

– Да, первое время всем тяжело. А кости некоторые очень даже свежие на вид. Не нравится мне это. Крутые твари умные, сразу всех коров не валят, лопают по одной, свежина ведь вкуснее. Далеко остальные уйти не могут, по мере надобности догоняют их, устраивают непрерывное объедение.

– Как пастухи при стаде…

– Ага, верно подмечено. Что же теперь делать… Стремно выходить, но уж очень удобно лодкой. Нам там потом всего ничего до стаба нужного останется. Рискнем?