– Ты ангел!

– Я тут же закажу билет, так что скоро увидимся.

– Дважды ангел!

Андрик рассмеялся и отключился, а я быстренько отсканировала нашу драгоценную тифлисскую марку и послала ему электронной почтой. Потом улеглась на диван и стала ждать известий, пытаясь представить, что Андрэ сейчас делает: звонит дяде… Или поехал к нему? Наверно, поехал! А с кем он будет консультироваться по поводу марки, интересно?

Спустя какое-то время оказалось, что я думаю о Джуниоре. Что ж получается – Федор Николаевич был прав, когда говорил, что я могу влиять на Лыткина? Когда мы встречались, я этого не осознавала, но теперь ясно видела: он был у меня под каблуком. А сегодня Джуниор просто пытался самоутвердиться. Выпендривался передо мной – «хозяин жизни», ты ж понимаешь. Но ничего у него не вышло. Да-а, моя власть над ним была по-прежнему сильна. Как моментально он подчинился моему приказу – и сам этому поразился!

Мне вдруг стало жалко Джуниора… Ага, пожалела мышь кота. Я тут же вспомнила, как он называл меня Кошкой, и мне стало совсем тошно. Черт с ним! Жалкий ублюдок, вот он кто. Но почему, почему я испытываю такое сильное чувство вины перед этим жалким ублюдком?! В чем я виновата? В том, что замуж за него не пошла?! Я вспомнила, как он говорил, что рядом со мной делается лучше – и что?! Мне надо было всю жизнь водить его за руку?! Избави боже…

Еще я почему-то чувствовала страх – время от времени меня словно обдавало ледяной волной. Но как ни странно, боялась я не за себя, по-прежнему не веря, что Лыткин способен причинить мне вред. Нет, я боялась за него! Что с ним происходит? Он такими быстрыми темпами идет по пути Майкла Корлеоне! Хотя со мной никто никогда не говорил о Лыткине, вероятно считая, что он подло меня бросил и я страдаю, кое-какие слухи до меня все же доходили. Болтали, что он стал гораздо круче отца, так что приближенные просто трепещут, а жену вообще держит в черном теле и чуть ли не бьет! Я не хотела верить, но после сегодняшней встречи с ним невольно задумалась…

Андрэ позвонил через четыре часа:

– Деньги есть! Я прилечу завтра. Будь осторожна, прошу! Может, дождешься меня? Будем действовать вместе.

Но я не могла ждать! И тут же позвонила Потапову:

– Геннадий Дмитриевич, не могли бы вы принять меня? Есть разговор. Срочный и приватный.

– Леночка! Рад вас слышать! Да, конечно! Я и сам собирался поговорить с вами. Так… Сегодня я, к счастью, освобожусь довольно рано. Вы знаете, где я живу? Подъезжайте… Часов в семь вам удобно?

Ровно в семь я топталась на крыльце его особняка. Потапов сам открыл мне дверь:

– Елена Сергеевна! Рад вас видеть! Прекрасно выглядите. Ну что, пройдем в кабинет? Чай, кофе? Может, коньячку?

– Спасибо, Геннадий Дмитриевич! Но… Я слышала, у вас великолепный сад! Вы не покажете мне розарий?

Он сразу принял подачу и кивнул:

– Буду рад! Пойдемте.

Сад у вице-мэра на самом деле был роскошный – всем заправляла его жена, заядлая садовница. Погода, правда, не слишком благоприятствовала осмотру цветников – накрапывал дождь, но Потапов привел меня в беседку. Мы уселись, и он выжидательно посмотрел на меня:

– Слушаю вас, Елена Сергеевна.

– Геннадий Дмитриевич, я хотела поговорить про Усадьбу…

– Леночка! Вы не должны волноваться: Петр Трофимович гарантировал, что…

– Я не имею никакого отношения к Петру Трофимовичу.

– Вот как?! А у меня сложилось впечатление…

– Нет. Больше того – мы по разные стороны баррикад.

– Что вы говорите! Ради бога, простите! Я никак не хотел вас задеть!

– Вы не задели меня.

Неужели Джуниор распускал слухи, что мы с ним до сих пор любовники?!

– Да, это несколько меняет дело. Но все равно – мы обязательно подберем должность, соответствующую вашим выдающимся способностям, можете не волноваться! Вы столько сделали для Усадьбы, для города…

– Геннадий Дмитриевич! Речь не обо мне! Я сейчас выступаю в роли посредника. Думаю, вам неизвестно, что живы потомки Елены Петровны Несвицкой – законные наследники имения. Они не только живы-здоровы, но и заинтересованы в сохранении родового гнезда. Как вы знаете, уже есть прецеденты возвращения наследникам собственности, экспроприированной после 1917 года. Но Несвицкие не собираются идти подобным путем. Они хотят купить Усадьбу.

Потапов слушал меня с непроницаемым лицом, и я подумала, что он должен хорошо играть в покер.

– Речь идет только о доме с двумя флигелями. И о небольшом участке земли вокруг дома. По границе ближнего парка или еще меньше – по первому кругу дорожек. Это одна десятая часть охранной зоны. Остальные девять десятых достаются Петру Трофимовичу. Весь дальний парк вместе с яблоневым садом, прудом, ротондой, мостиком, памятниками и всеми сохранившимися строениями. И за эту одну десятую покупатель предлагает ту же сумму, что заплачена за остальные угодья.

Геннадий Дмитриевич молча смотрел на меня, чуть прищурив глаза: соображал. Потом осторожно спросил:

– О какой сумме идет речь?

Я открыла сумочку, достала блокнот и ручку, написала сумму на листочке, вырвала его и отдала Потапову – он взглянул, скомкал листочек и сунул в карман.

– Предложение, конечно, неожиданное, – сказала я. – Но покупатель объявился совсем недавно. И я, как вы понимаете, лицо заинтересованное.

– Ну, это понятно.

– Кроме всего прочего, мне обещано место управляющей. – Потапов кивнул. – Я сознаю, что ставлю вас в неловкое положение перед Лыткиным…

– Да, у нас есть определенная договоренность.

– Но документы еще не подписаны, Геннадий Дмитриевич!

– Это верно…

Потапов думал, рассеянно глядя на меня и покусывая нижнюю губу. Я продолжила наступление:

– Покупатель, естественно, заинтересован в хороших отношениях с местными властями и готов финансово поддержать достойного кандидата на будущих выборах мэра. Зачем вам отдавать эту должность Лыткину? Вы опытный деятель, харизматичный, горожане вас любят. При поддержке инвестора вы легко обойдете Лыткина, к тому же у него не будет козыря с Усадьбой. И более того: можно обыграть его планы по застройке охранной зоны. А вы в любом случае останетесь в стороне – если сделка по охранной зоне будет оформлена сейчас, то все можно свалить на нынешнего мэра: он же будет подписывать!

Потапов усмехнулся:

– Да-а, недооценивал я вас! Смотрю, вы пытаетесь втянуть меня в войну с Лыткиным. Это что, женская месть?

– О чем вы, Геннадий Дмитриевич? Это я бросила Лыткина! Он умолял меня выйти за него замуж. В ногах валялся. Я отказала.

– Даже так? Интересно…

– И я не хочу никакой войны, избави боже! Простите, что вылезла с непрошеными советами, да еще в той области, в которой мало что понимаю!