Получалось так, что она – единственная выжившая среди жертв моего отца. По крайней мере, о других ничего неизвестно. Никто больше не объявился, а расследованием были обнаружены еще три жертвы. Он убил трех девочек младше двенадцати лет.

О боже!

Понурившись, я достал из пачки, лежавшей на траве у моих ног, последнюю сигарету и зажал между зубов. Поднес зажигалку к кончику, прикурил и медленно, с упоением затянулся. Никотин попал в кровь, и на секунду я почувствовал полное умиротворение.

Гадкая привычка, но уровень стресса в последнее время зашкаливал. К тому же я не курил во время занятий спортом. Но по выходным и на вечеринках тайком выкуривал пару штук. От этой привычки я не мог отказаться, хотя прекрасно понимал, что она меня убивает.

Мне было наплевать на все. В особенности на самого себя.

Кэтрин

Сейчас

Как только он уходит, я возвращаюсь к своим обычным ритуалам: закрываю входной замок и замок на двери, ведущей на задний двор; убираю то, что осталось на кухне, хотя там почти все чисто; выключаю везде свет. Иду в спальню, чищу зубы в примыкающей к ней ванной комнате. Но последний ритуал я сегодня меняю.

Раздеваюсь догола, аккуратно складывая одежду на полу стопкой, и остаюсь в одних только хлопковых трусиках. В спальне уже темно, я забираюсь на кровать и ложусь посередине поверх пледа. Все тело еще трепещет от наших поцелуев, оттого, как он трогал меня, от взглядов и оттого, как его язык сплетался с моим.

В моей крови все еще плещется адреналин. Я закрываю глаза и вспоминаю его губы, руки, как он произносит мое имя, его приглушенный стон, когда мы целуемся. Я хотела бы целоваться с ним дальше, но в то же время мне было страшно. Я боялась той силы, которая возникала между нами с каждым соприкосновением губ. Это все вело нас к чему-то большему. Он трогал меня так, как никто прежде не трогал. И я знаю, чего он хотел.

Он хотел меня. Хотел со мной секса. И я тоже. Хотела и боялась.

Настолько боялась, что с облегчением вздохнула, услышав, что ему пора идти. Обрадовалась и тут же пожалела. Я хотела, чтобы он остался.

И хотела, чтобы он ушел. Совсем запуталась в своих чувствах.

Я глубоко дышу и кладу руки себе на живот. Чувствую, как кожа дрожит у меня под пальцами. Пламя, которое бушевало там, когда меня касались руки Итана, уже утихло. Но оно по-прежнему тлеет где-то внутри. Я провожу руками по животу, по ребрам и останавливаюсь под грудью. Вспоминаю, как он гладил меня, так легко, как будто дразнил, намекая на большее. Я бережно обхватываю ладонью каждую грудь, ощущаю их вес, чувствую, как набухают соски. Трогаю их, обвожу пальцами набухшие точки, от этого у меня перехватывает дыхание. Меня пронизывает сладкое чувство, оседает где-то между ног.

Никогда раньше я так себя не трогала. Мое тело совершенно деревянное в сексуальном смысле. Я совсем неопытна. Но теперь собираюсь узнать себя, почувствовать, научиться. Хочу, чтобы Итан мне показал. Хочу, чтобы он меня трогал.

Научил.

Я снова скольжу руками по животу и невольно вздыхаю. Кончиками пальцев провожу по тонкой нежной коже, которую почти никогда не трогала раньше. Веду руку вниз, пока под ней не оказывается мягкая резинка трусиков. Медлю, сердце стучит, раздвигаю ноги. Пальцы проскальзывают под трусики, и я тут же запрокидываю голову.

По крайней мере, если не с Итаном, то хотя бы сама с собой я могу быть смелой.

Раздвинув ноги, я сгибаю колени и упираюсь ступнями в кровать. Затем, все еще сомневаясь, запускаю руку глубже и натыкаюсь на лобковые волосы. Я провожу пальцами дальше, провожу ими вдоль своей щелки и, соскользнув внутрь нее, чувствую там густую горячую влагу. Я дышу сквозь зубы, зажмурив глаза, и приподнимаю бедра, чтобы рука проникала глубже.

Это… прекрасно. Могу только представить, как прекрасно было бы, если бы Итан трогал меня между ног. Одна только мысль о нем вызывает где-то внутри пульсацию, и теперь я абсолютно уверена, что это возбуждение, вызванное им.

Я позволяю пальцам продолжить себя исследовать. Внезапно дотрагиваюсь до определенной точки, и от нового ощущения перехватывает дыхание. Я веду пальцем по этой точке, и тут же возникает приятное покалывание, так что я даже урчу от удовольствия. Трогать эту точку – невероятное наслаждение.

Кода я представляю, что это его рука там, у меня между ног, что наши рты соединились и тела прижаты друг к другу, покалывание становится сильнее. Раньше мне никогда не хотелось ничего подобного. Никогда не хотелось, чтобы мужчина трогал меня, изучал мое тело, целовал мои губы, будоражил мне душу.

Я обвожу пальцем пульсирующую точку и замираю от нарастающего удовольствия. Это настолько новое ощущение для меня. Так жаль, что раньше я никогда этого не чувствовала. И я тут же клянусь себе, что больше не буду сдерживаться, буду хотеть всего этого, хотеть продолжения. Но не сама с собой.

Хочу чувствовать это с Итаном.

Когда я наконец поворачиваюсь щекой к подушке, на губах играет улыбка. В мыслях моих Итан, в трусиках рука, а на губах все еще осталось ощущение его губ. Я никогда не чувствовала себя настолько… живой.

Итан

Сейчас

Меня зовут Кэтрин Уэттс.

Я смотрю на сообщение, полученное от Кэти сегодня утром, когда я еще спал. Эта девушка встает рано. Намного раньше меня. Я протираю глаза, всматриваюсь в текст и тут же замечаю еще одно сообщение.

Ты слышал обо мне? Звучит самонадеянно, но я должна это спросить.

Я откидываюсь на подушку. Не знаю, как с этим быть дальше. Я все еще сплю, но даже в полусне прекрасно помню ее тело в своих руках вчера вечером, помню, каким оно было податливым. Если признаться сейчас, это может разрушить наши хрупкие отношения. Не хочу рисковать.

Ты знаменита?

Я – придурок. Бросаю телефон и закрываю лицо руками, как будто могу заслониться от этого гадкого чувства, что я окончательно заврался. Чем дальше, тем глубже яма, которую я копаю сам себе. И я зарылся в нее уже настолько глубоко, что живым уже не выбраться.

Может быть, я уже на самом дне.

Но, черт, если сейчас признаюсь, она жутко разозлиться, что я ей лгал. Обманул ее. И продолжаю обманывать. Она сочтет это совершенным предательством. И я не виню ее. Все начиналось так, будто я просто хочу убедиться, что с ней все в порядке. Но переросло в нечто большее. На такое я даже не рассчитывал. Конечно, было бы плохо, если бы все сложилось иначе. Между нами есть связь, этого нельзя отрицать. Она возникла много лет назад. Но теперь я могу узнать ее лучше, могу ее трогать, целовать, прижимать к себе. Да я просто счастливый ублюдок.

Звонит телефон, и я тут же его хватаю.

Не знаю, знаменита ли, но я годами не исчезала из новостей. Это тяжело объяснить.

Любому нормальному парню стало бы уже любопытно. С замиранием сердца он вбил бы в поиске Google ее имя, даже без разрешения. Мне не нужно делать этого, но, кажется, ей нравится думать, что я ничего не знаю о ней. С точки зрения Кэти, ее прошлое для меня ничего не значит только потому, что я ничего не знаю о нем. Что будет, если она поймет, что ее прошлое по-прежнему ничего для меня не значит, хотя я полностью в курсе?