доносится музыка. Художник из Белиза кричит под звуки быстрых барабанов и свистков. “Мы собираемся хорошо провести время!”

Хадин скрипит зубами. — Я чертовски стараюсь держать себя в руках, Ви.

— Ч-что ты имеешь в виду? — Я спрашиваю.

“Так, так хорошо провели время!”

— Я не сержусь на тебя. — Палец, который Хадин прижимает к моим губам, тянется к моему уху. — Все наоборот.

— Что наоборот? — Я настаиваю.

— Почему тебя это волнует? — Он огрызается в ответ. — Я думал, что я просто твой любовник.

Мои щеки вспыхивают. — Пойми меня правильно. Мне совершенно наплевать…

Хадин пользуется моим открытым ртом и прижимается своими губами к моим. Он не просто целует меня. Он бомбардирует меня своим языком и руками, которые скользят под мою майку. Горячий. Жесткий. Декадентский. У меня подгибаются колени, и перед глазами одна за другой взрываются звезды.

“Поддержи это и доведи до конца”.

Его губы отрываются от моих и останавливаются на пульсе, который учащенно бьется прямо у основания моей шеи. Я задыхаюсь, когда он посасывает его, как будто хочет забрать мою жизнь вместе с моим рассудком.

Мои пальцы сжимаются на его плечах. Я опускаю голову и начинаю поцелуй, потому что жар, который переполняет меня, вот-вот поглотит мое желание.

Мое тело пульсирует, а жар в венах становится обжигающим.

Это… должно быть… Хадин.

— Не могу поверить, что ты выбежала из дома в пижаме, — рычит Хадин, спускаясь поцелуями к моей ключице.

— Было не так уж много… — Я стону и временно теряю ход мыслей, когда трение его бедер о мои почти вырывает крик из моего горла.

“Потому что мы хорошо проводим время!”

— Закончи предложение, милая, — инструктирует Хадин, тяжело и учащенно дыша. При каждом выдохе крошечный молоточек воздуха ударяет мне в грудь. — Чего было немного?

— Времени. — Я не слышу собственных слов, потому что пальцы Хадина движутся у меня под рубашкой, и я больше не плоть, а расплавленная лава. — Времени… Хадин. — Я стону и тоже провожу руками по нему, желая, чтобы он чувствовал себя таким же бесконтрольным, как и я. Царапанье его джинсов о мою ладонь восхитительно.

Он тихо стонет мне на ухо. — Тебе так повезло, что мы сейчас не одни, Ви.

— Разве мы не одни?

Словно в доказательство того, что это не так, снаружи раздается неистовый смех.

“Вскочи и стань плохим. Хорошо проводим время!”

— Куда делась Ваня? — Папин вопрос звучит так громко, что мы слышим его из коридора.

Это резко прекращает наши объятия.

Хадин запечатлевает еще один не очень нежный поцелуй на моих губах и застегивает пуговицы верха моей пижамы. Я хотела бы помочь ему, но мой мир сошел со своей оси, и в данный момент я прижата к стене, как законсервированная бабочка в музее.

Хадин бросает на меня самодовольный взгляд, и я хочу притвориться, что не потрясена. Что я не стала бы расстегивать все пуговицы, которые он просто не торопился застегивать. Что я не буду брать его всеми возможными способами и на любой близлежащей поверхности, пока мы оба не рухнем от изнеможения.

Но этого не произойдет.

И не должно произойти.

Наши друзья снаружи.

Мой папа.

Его мама.

Что более важно, это не грязная связь. Мы не можем позволить себе быть безответственными. У нас будет ребенок. Я не разрушу нашу гармонию совместного воспитания из-за того, что мое тело хочет запрыгнуть на Хадина, как обезумевшая девушка на родео.

Это… должен быть… Хадин.

Заткнись.

Я поджимаю ноги и надеюсь, что пульсация утихнет сама по себе.

Хадин поправляет себя. — Готова?

Я опускаю взгляд, а затем снова поднимаю его. — Может, тебе стоит уйти после меня.

Он хихикает, и это его первый искренний смех после больницы.

Я облизываю губы и удаляюсь, пока не наделала глупостей. Например, затащить его в ванную и воссоздать еще один медовый месяц в Вегасе.

Как только я выхожу на улицу, папа хмурится.

Дон бросает на меня один взгляд, и ее глаза расширяются. Она указывает на мою грудь, и я быстро складываю на ней руки, прежде чем весь стол — но в основном мой папа — сможет увидеть мой лучший образ ‘автомобильных фар, пронзающих темноту’.

Нервно смеясь, я падаю на свое место и беру вилку.

Миссис Маллиз оглядывается на меня. — Где Хадин?

— Хадин? Я не знаю. Я его не видела, — выпаливаю я, запихивая рис в рот.

— Нет? — Она полностью оборачивается. — Хотя, казалось, он следовал за тобой.

Папа кашляет.

Макс бросает на меня понимающий взгляд.

Я показываю ему язык.

Несколько минут спустя Хадин подходит к столу. Он выглядит гораздо более собранным, чем я.

Я покорно игнорирую его, когда он садится.

Не вступай в бой.

— Ваня, Дон упомянула, что тебе нравится чай, поэтому я купила немного и поставила в холодильник для тебя. — Санни складывает салфетку и выдвигает стул. — Хочешь, я принесу?

— Нет, все в порядке. Кое-кто запретил мне сегодня больше пить чай.

За столом воцаряется тишина.

Выражение лица Макса меняет свой обычный ‘разгневанный бизнесмен’ на полное потрясение. — И ты послушала?

— Что это должно значить? — Я задыхаюсь.

Губы Хадина изгибаются. Это тень улыбки, но она делает его и без того точеное лицо в десять раз сексуальнее.

Это… должен быть… Хадин.

Его губы все еще влажные от моего поцелуя. Блеск моего блеска придает его розовым губам вид искрящихся.

— Знаешь что? Я, пожалуй, выпью чаю, — в отчаянии говорю я Санни. — Спасибо.

— Конечно. — Она встает, чтобы принести его мне.

Я беру в руки напиток и залпом выпиваю его, но он не оказывает на меня такого эффекта.

Я все еще хочу пить.

Это… должен быть… Хадин.

По какому-то ужасному повороту судьбы моя одержимость чаем была узурпирована. Думаю, я хочу Хадина… немного больше, чем чай.

ГЛАВА 14

КРАСНЕЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ

ХАДИН

Солнце садится за фермерский дом. Температура на улице снижается, и светлячки начинают освещать сумерки. Музыка майя льется из портативных колонок на террасе. Навязчивую мелодию перекрывают громкие детские крики.

Теперь, когда опускается ночь, на заднем дворе царит настоящий хаос.

После обеда толпа удвоилась благодаря детям, вернувшимся домой из школы со своей опекуншей, миссис Хэнсли.

Элизабет, Белль, Бейли и Майкл побежали прямо к маме Мойре, как только почувствовали запах еды на кухне. Я не уверен, что их больше взволновало — она или жареная рыба.

То, что последовало дальше, было резней. Я никогда не видел, чтобы маленькие человечки вдыхали пищу так, как эти четверо. Даже Белль, несмотря на ее юность, не отставала.

Джунипер тоже здесь. Он приехал из аэропорта в надежде встретиться с Ваней, а вместо этого его затащили на собрание. В настоящее время он сидит рядом с Кенией. Они говорят о классической литературе и важности репрезентации чернокожих в популярных книгах.

Мама ушла через несколько