тянуло луговыми травами и цветами, отвлекая Суна и медленно погружая его в бездонный мрак без сновидений и волнений.

Вечером следующего дня, как и было оговорено, Сун направился к храму Элиос. Предстоявшая встреча не вдохновляла совершенно: Йозэля он практически не знал, а то немногое, что он слышал от Нэны и видел своими глазами к доброжелательной беседе не располагало. Темы, связанные с культом Ксенона, он поднимать вообще не желал — знания его все равно были скудными, а вот воспоминания, с ними связанные, тяжелыми и неприятными.

Сун негромко вздохнул. Нужно сделать все быстро.

Дорога до храма еще с первого посещения намертво отпечаталась в памяти Суна, в особенности, подходы к площади. Сун опустил взгляд, ощущая, как загорелись кончики его ушей. Помнил он их лишь потому, что разум его запечатлел одного злополучного человека, прекрасного, как восход, но скользкого, как змей…

На нервах даже не удосужившись поздороваться с послушниками, стоявшими у ворот, Сун быстро свернул с основной дорожки и, как заведенный, почто побежал в глубь сада.

«Я встречу тебя у беседки близ школы».

Так ведь он сказал? Почему именно близ школы? Если он хотел отгородиться от чужих глаз и ушей на время их встречи, разве не правильнее было обсудить все в гостинице? Или хотя бы подобрать место, где не будет риска появления детей или их наставников? Сун глубоко вдохнул.

Это не его дело! Нужно просто отдать Мессии ключ и все!

Вторя собственным мыслям, он невольно схватился рукой за ворот кафтана, под которым скрылась спящая реликвия.

Вскоре Сун увидел впереди очертания простой, округлой деревянной беседки, увитой плющом. Внутри, скучающе постукивая пальцами, сидел Мессия, который, впрочем, резко оживился, хотя еще не должен был слышать шагов Суна.

Может, он как-то чувствовал эти частичку посоха? Тогда понятно, как Мессия узнал, что Сун носит ее при себе.

Сун замер неподалеку от беседки, внимательно вглядываясь в лицо Йозэля. Тот сидел на скамейке, удерживая посох, как и обычно, двумя руками и будто опираясь на него. Он устало улыбался, и, хотя лицом парень был повернут немного не туда, Сун чувствовал, что улыбка эта предназначалась ему. Легкая, искренняя, она будто извинялась за вчерашнее. Когда Сун подошел ближе, Мессия встал со скамьи и медленно двинулся навстречу.

— Добрый вечер, — элегантно склонил он голову. — Прошу тебя, следуй за мной.

— Разве мы будем говорить не здесь? — чуть удивленно спросил Сун.

— Мм? А, нет, нет, — покачал головой Йозэль и двинулся в сторону жилых помещений. — Здесь слишком людно и могут забрести прихожане. Я просто хотел убедиться, что именно тебя вчера застал в кустах. Что ты там делал… Так и быть, оставлю эту тайну на твоей совести, — тихо и беззлобно рассмеялся он. — Мы идем ко мне в келью. Не беспокойся, я предупредил мать-настоятельницу о гостях. Она не была в восторге, но разрешение дала.

— Я и не беспокоился об этом, — вполголоса ответил Сун.

— Да? Значит, это волновало только меня, — пробубнил Йозэль. — Проходи, нам в самый конец коридора и налево.

Сун прошел вперед по светлому коридору. По левую руку расположилось множество дверей. Расстояние меж ними было совсем небольшим, всего три-четыре шага. Впрочем, кельи ведь и не должны быть роскошными. При храме Ксенона в отдельных кельях и вовсе жили только священники, а ученики и монахи ютились в общих комнатах, разделенные лишь по полу. Хотя Суну часто выделяли отдельную комнату. Маленькую, сырую и холодную…

По правую же руку были резные окна, выходившие в сад. Они и служили единственным источником света здесь. Вероятно, когда-то коридор был обычной галереей, крыша которого поддерживалась колоннами, и двери келий выходили прямо на улицу. Однако сейчас тонкий слой немного мутного стекла загораживал их от ветра и холода.

Через пару минут молодые люди вошли в скромную комнатушку Йозэля, в которой, считай, ничего и не было, кроме узкой кровати, стула да грубо сколоченного ящика для вещей. В отличии от выбеленного трудами послушников коридора, келья давила своей первозданной серостью, и даже крошечное окошко под потолком, нужное больше для вентиляции, нежели освещения, не спасало. Впрочем, Йозэля, похоже, все устраивало, а Сун лишь мысленно удивился, как быстро он сам привык к хорошему, хотя еще пару месяцев назад спокойно ночевал практически под открытым небом.

— Итак, — Йозэль закрыл дверь, — прежде, чем мы перейдем к делу, позволь задать тебе один вопрос.

Его голос звучал совершенно спокойно, но Сун напрягся, подобно натянутой струне. Почему бы Мессии просто не забрать ключ и не оставить Суна в покое?

Сун кивнул, а через секунду спохватившись, согласился вслух.

— Ты сказал, что тебя не было среди «тех» людей, — тон Йозэля резко похолодел. — Тогда откуда тебе известно, что со мной случилось?

Сун нервно сглотнул. Йозэль не делал ничего особенного, да и ответить на этот вопрос было несложно, но отчего-то по спине прошелся холодок. Этот парень, совершенно безобидный на вид, будто излучал вокруг себя жуткую ауру. Сун смотрел на это бесстрастное лицо и верил, что такой человек способен не только на кражу. Успокаивало то, что он был совершенно слеп. Едва ли он мог бы напасть.

— Вы, вероятно, не помните, но в ту ночь вы забрали посох именно у меня, — предельно спокойно ответил Сун, с необъяснимым удовольствием наблюдая за мимолетной сменой эмоций на лице собеседника. — Тогда я остался в храме, чтобы… не позориться перед верхушкой культа. О случившемся мне любезно поведали позже. Прямо перед тем, как выкинуть меня из общины из-за провала на испытании, — продолжил он, даже не заметив, как тон его сменился ироничным, будто он считал Йозэля виновным в своем изгнании.

От такого ответа Йозэль заметно смешался, смущенно отвернувшись и на мгновение выпустив посох из рук. Он что-то пробормотал себе под нос и ненадолго замолчал. Через пару минут давящей тишины его лицо вдруг озарила улыбка, и он резко выставил посох вперед.

— Так чего я мучаюсь? — нервно хихикнув, пробубнил Йозэль. — Если тогда я видел тебя… Ты же избранный! Вот и держи свой посох, и Ксенона этого забирай!.. — радостно затараторил он, неожиданно сменив элегантные и чуть высокомерные интонации самым обычным говором.

— Нет, — обрубил Сун, отчего поток речи новоиспеченного Мессии тут же оборвался, а сам он стал похож на котенка, облитого холодной водой и не верившего, что с ним такое могло произойти. Глядя на застывшего в одной позе Мессию, Сун продолжил: — Этот посох ваш. До самой смерти. Если я возьму его, будьте уверены, он найдет способ вернутся, ибо связь Мессии