Снова прошел мимо нее. Вернулся через минуту с вторым ее сундуком и замер на пороге.

— Можете взять поднос? — спросил.

Она кивнула. Молча взяла со стола поднос со своим несъеденным ужином.

— Следуйте за мной, — бросил он и пошел вперед.

Идти оказалось недалеко. Они миновали две роскошно обставленные смежные комнаты, а дальше была дверь. И Мара уже поняла, что это и есть королевская спальня.

— Поднос поставьте на стол, — сказал мужчина, проходя с сундуком куда-то за ширму.

Мара механически подошла к столу и поставила на него поднос. Оглядываться даже не решалась. Это была сугубо мужская комната. Здесь были ЕГО вещи, ЕГО постель. Здесь витал ЕГО запах.

Пока она пребывала в прострации, мужчина вернулся, замер на секунду, глядя на нее, потом подошел к столу. Спросил:

— Вы ужинали?

— Спасибо, я не хочу, — какая тут еда?!

— Сядьте и поешьте.

Резко. Она невольно вздрогнула.

— А потом ложитесь спать.

И тут Мара вскинула на него взгляд.

Спать?! Но кровать в этой спальне всего одна. И это ЕГО кровать! Она уже набрала полную грудь воздуха, чтобы отказаться, как он повернулся к ней спиной и резко проговорил:

— Поешьте и ложитесь спать. Я лягу в кресле в другой комнате. Успокойтесь, вашей чести ничего не угрожает.

Помолчал секунду и добавил:

— Я уеду очень рано. Меня не будет день, может быть, два. Продержитесь это время. Еду вам оставят на столе. И больше вас никто не побеспокоит.

Не оборачиваясь кивнул ей:

— Доброй ночи, мадхен.

И вышел. Дверь закрылась, ключ провернулся в замке.

Все?

У нее еще некоторое время звенело в ушах, и просто невозможно было поверить. Потом она шевельнулась, подошла к столу, механически съела крохотный кусочек.

А дальше?

Дальше Мара оглянулась на большую королевскую кровать и невольно зажмурилась. Спать здесь… Она подошла ближе. На полу перед ложем лежала шкура волка. Раздеться Мара не решилась, только скинула обувь.

Ступила на шкуру, и осторожно села на край ложа.

Странное это было чувство. Волчья шкура под ее ногами напомнила Маре того волка, что напал на нее на охоте. И каким-то образом тот волк теперь ассоциировался со зверем из ее снов. Она некоторое время смотрела на густой мех, потом, как была одетая, прилегла с краешку поверх одеяла.

Лежала, глядя перед собой.

Ее жизнь сузилась в одну точку. С того самого дня, когда ее дядя, Меркель Хантц, явился к ней в замок и заявил:

«Собирайся, поедешь со мной в королевский замок!»

Все полетело кувырком. Королевский отбор, старый извращенец барон Малгит, охота, ее феерический позор. Но даже после этого у нее были силы бороться. Оставался родительский замок, пусть и разграбленный до нитки ее бесчестным опекуном. Оставалась возможность выйти замуж, пусть за мужчину почти вдвое старше ее, да к тому же с двумя взрослыми дочерями. Но.

Теперь у нее ничего нет. Родительский замок… Неизвестно, сможет ли она когда-нибудь заплатить подати.

Ей теперь некуда отступать. Родхар Айслинг лишил ее всего. Он взял ее «в долг».

При этом поселил ее в своей спальне, а сам спит в кресле в другой комнате. И защищает ее от какой-то ему одному ведомой опасности. Впрочем, тут как раз Маре было понятно многое, в войне за внимание короля все средства хороши. А она нищая сирота, и устранить ее ничего не стоит.

Но ведь все это временно!

Отбор скоро подойдет к концу, король женится, двор перестанет лихорадить. Какое место в этом всем будет у нее, взятой «в долг»? Вот тут мысли заканчивались.

Жизнь сузилась в точку.

Но.

Она жива. Значит, ей все еще есть за что бороться. Батюшка любил говорить, что не может быть всегда плохо, черная полоса рано или поздно пройдет, и жизнь наладится. А то, что сейчас, надо просто перетерпеть. Главное, после всего суметь остаться собой.

«Меня не будет день, может быть, два. Продержитесь это время».

Она продержится. День, два, неделя.

А потом?

Мара глубоко вздохнула и провела рукой по глазам и все-таки попыталась заснуть. Это ей удалось не сразу, поначалу прислушивалась к каждому шороху в соседней комнате, потом пришел сон без сновидений.

* * *

Девушка спала крепко и не могла видеть, как перед рассветом тихо, без скрипа, открылась дверь в королевскую спальню. Высокий и сильный темноволосый мужчина занес и поставил на стол полный поднос еды. Замер сначала, глядя на ее почти нетронутый ужин. А потом, бесшумно ступая, подошел к кровати и долго смотрел на спящую.

* * *

Во сне ее кожа казалась прозрачной, а серебристые волосы разметались по покрывалу и как будто светились в полутьме. Она спала, из-под подола виднелась маленькая нога в чулке. Родхар чувствовал непреодолимое желание коснуться, даже руку протянул. Но тут же отдернул.

Его тихо окликнули из-за двери:

— Сир?

Родхар Айслинг тут же вышел. Проходя мимо доверенного слуги бросил:

— Глаз не спускать.

Потом облачился в охотничью куртку и покинул свои покои. Дальше уже не было необходимости таиться, король шел по коридорам своего замка, твердо впечатывая шаги в пол. Перед ним склонялись, короля приветствовали. А он милостиво кивал, на лице его застыла самоуверенная усмешка. Никто бы не смог сейчас догадаться, что его величество думает отнюдь не о предстоящей охоте, а о том, как сохранить свою тайну.

А меньше, чем через час, Родхар Айслин уже выезжал во главе процессии на охоту в предгорья. Рядом с ним по левую руку ехала на своем гнедом жеребце принцесса Амелия, а справа на резвой кобыле игреневой масти восседала красавица Истелинда.

К тому моменту, когда солнце позолотило верхушки деревьев, они успели выехать из Лендрио и уже полчаса, как были в пути.

* * *

Королевский кортеж растянулся по живописной дороге. При свете дня гораздо лучше можно было оценить продуманные наряды дам. Его величество снисходительно смеялся шуткам и уделял внимание фавориткам отбора. А сам при этом внимательно присматривался к деталям.

В этот раз с ними не было главного королевского ловчего. Родхар сам подписал его прошение, и теперь лорд Белмар мог отсутствовать два дня под благовидным предлогом. Однако он не оставил Белмара без присмотра. О каждом шаге главного ловчего ему должен был докладывать глава дознавателей. Первого нарочного от лорда Хойта Родхар ждал через час. Тот должен был нагнать их на полпути к охотничьему лагерю в предгорьях.