– А суп?

– Пока носился по аптеке и магазину, перехотел есть.

– Как так? А расплата за заботу?

– Вечером расплатишься. – Он чмокнул Ульяну во влажный лоб. – Заеду после работы, проведаю тебя. Ты не против?

– Буду рада, – ответила Мичурина и нежно пожала его руку.

Вечером Егор приехал, как и обещал. И съел весь суп, что был в кастрюле. Но тут же сварил другой, куриный, и заставил больную похлебать бульончика. Ульяна отправила в рот три ложки, но больше есть не смогла – горло раздирала боль. Егор предложил вызвать «Скорую помощь», но она отказалась, заявив:

– Я антибиотики попью, и все пройдет. Только у меня, кажется, их нет.

Баринов тут же собрался и поехал в аптеку. Ульяна лежала в кровати и ждала, когда Егор вернется. Но не из-за антибиотиков – просто потому, что хотела, чтобы он был рядом…

– Эй, Кравец! – услышала сейчас Ульяна голос Ветра, вернувший ее к действительности. – Ты про шашлык не забыл?

– Забыл, – кисло улыбнулся Слава.

– Дуй в дом за мясом. – И, встав к мангалу, где прогорали дрова, сообщил: – Угли уже готовы.

– Мне неохота делать этот чертов шашлык… Пусть Бабуся его пожарит.

– А кто мне говорил, что мясо бабских рук не терпит? А ну марш в дом за Борькой!

Вячеслав, тяжко вздохнув, поднялся на ноги и побрел к дому.

– Что это с ним? – спросила Женя, глядя вслед Кравченко. – Сам на себя не похож…

– Ясно, что! – фыркнула Диана. – Жена ему изменила.

– С чего ты взяла? – недоуменно протянул Марк. – Сказал кто-то?

– Никто мне ничего не говорил, сама вижу. Таких, как ваш Кравец, выбить из колеи может только измена той, кого он считал святой.

Ветер подивился проницательности девушки, но подтверждать ее версию не стал. Если Слава захочет, сам расскажет о своих проблемах, а он, Сергей, не сплетница с завалинки, чтобы секреты друга разбалтывать. Тем более при посторонних, каковыми считал не только Ульяну с Дианой, но и Женю. Та хоть и своя в доску, но все равно баба, а в дружбу с бабами Ветер не верил.

– Не возражаете, если я немного поработаю? – подала голос Ульяна, указав на ноутбук, который все время лежал рядом с ней. – Мыслишка одна появилась, записать надо…

– О, вдохновение перестало тебя игнорировать? – порадовался за Мичурину Марк. – Поздравляю!

– Да, я начала новую книгу.

– Наша больная не покидала трудовой пост, – улыбнулся Егор. – Как ни приеду – сидит в кровати, строчит.

– И что же ты в итоге решила создать? – полюбопытствовал Ветер. – Детектив или приключенческий роман?

– Триллер, – сообщила Ульяна.

– Ого! И о чем?

– О писателе с раздвоением личности. Он (вернее, она, женщина-писатель) создает преступления на бумаге, а потом совершает их в жизни.

– По-моему, это старо, – не удержалась от язвительного комментария Диана. – Мы все смотрели «Основной инстинкт».

– Героиня фильма совершала преступления осознанно, а моя нет. Писательница не понимает, почему гибнут люди, с которых она пишет своих героев, и почему в ее сумке или карманах находятся их вещи.

– И такое уже было.

– Все уже кем-то создано, – философски заметил Марк. – Современным писателям остается только по-своему интерпретировать и обыгрывать когда-то придуманные сюжеты.

– Вот и не согласна! – запротестовала Женя, желая поспорить. Но Диана бесцеремонно ее перебила:

– А давайте спросим у Мичуриной, с чего вдруг она решилась на триллер! Всего несколько дней назад жаловалась на то, что не может убить даже на бумаге, а сейчас не просто убивает, а безжалостно мочит. Да еще героиню с себя списала и сделала ее шизофреничкой.

– Параноиком, – поправил невесту Марк. – Нас совершенно не касается, как Ульяна решилась…

– Да я сама не знаю, как, – все же пояснила Мичурина. – Но мне до сих пор немного страшно.

– Это все из-за Дрозда, – заметил Ветер. – Как ни жестоко звучит, но его смерть послужила для Ульяны толчком к вдохновению. – И добавил с кривой улыбкой: – Хоть кому-то от нее польза.

– Нам пользы нет, но и вреда тоже, – пожала плечами Диана. – Меня она вообще никак не колышет. Умер и умер.

– То есть вас пока не тревожили? Не вызвали для допроса, не звонили?

– Нам – нет.

– А вот меня задолбали!

– Ты близко, мы далеко. Да и менты в этой глуши нерасторопные. И некомпетентные какие-то на вид. Славкин друган мне вообще идиотом показался… – Она встрепенулась. – А вон, кстати, и он!

– Колюня? – удивленно воскликнул Ветер и собрался обернуться, чтобы посмотреть на незваного гостя. Но Диана фыркнула:

– Да какой Колюня? Славка! Кастрюлю с мясом несет. И шампуры.

– Помогите, черти! – прорычал Кравченко. – Тяжело!

– Неси, неси, тебе нагрузка не помешает, – захохотал Ветер. – А то мышцы совсем атрофировались.

– Главная мышца зато в норме, – проворчал тот, бухая кастрюлю на землю возле мангала. – Фу, еле дотащил…

Ветер поднял крышку и заглянул внутрь.

– Да тут всего килограммов шесть! – возмутился он. – А ты пыхтишь, будто целого Борьку приволок.

– А кастрюля? В ней еще пара кило. И про шампуры не забывай!

– Да уж… В них аж целых триста граммов.

– Они легкие, конечно, но нести неудобно, – не сдавался Слава. – А сейчас помоги мне нанизать мясо.

– И не подумаю. Ты грозился все сделать сам, так отвечай за базар.

– Наглый ты, Ветер! – поцокал языком Кравченко, но за мясо взялся и ловкими движениями принялся нанизывать кусочки на шампур. – Тогда хоть стопочку мне налей, – бросил он Сергею, закончив с первой партией шашлыка. – И поднеси!

Ветер, хмыкнув, налил в стаканчик водки и приблизил его ко рту Славы. Тот ухватил пластиковый край зубами и запрокинул голову. Беленькая стекла в горло, затем в желудок. Кравченко занюхал ее маринованным мясом и вернулся к прерванному занятию.

– Когда будет готов шашлык? – полюбопытствовал Егор, у которого при виде аппетитных кусочков свинины (пусть пока и сырой) разыгрался аппетит.

– Минут через пятнадцать. – Слава пересчитал шампуры с мясом. – Как раз семь, всем хватит. Следующую партию попозже пожарим.

– Меня можешь в расчет не брать, – сказал Марк.

– Почему?

– Я не ем свинину.

– Штаркман, ты чего? Всегда ел, а тут нате вам… В мусульманство, что ли, подался на старости лет?

– Говядину я тоже не ем, – улыбнулся Марк. – Как и баранину. Готовлю себя к вегетарианству и кушаю только курицу. Но и от нее хочу отказаться.