имели возможность делать то, на что были способны. Они занимались по продуманной учеными и проверенной практикой системе подготовки высотных альпинистов.

– Есть правила подготовки к высоте, мы старались их не нарушать, и у нас никто не умер от горняшки. Если дошел до высоты 6000, можешь сделать следующий шаг и идти на 7000. Так организм «записывает и запоминает» информацию.

Что же я вижу в Гималаях сейчас? Есть гиды и есть клиенты, а это уже совсем другие правила. На К2 была не гидовская экспедиция, немцы были опытными альпинистами, но мы не должны были выходить на штурм. У нас была ночевка на 6800, и по акклиматизации мы не были готовы. Участвуя в международных экспедициях с начала 90-х, я могу сказать, что на западе нет такой школы, как у нас, но немцы говорили – это наш шанс, а ты можешь не рисковать.

Анатолий писал в своих дневниках, что деньги и амбиции – это не все. Ты заплатил, но у тебя нет опыта, а опыт не купишь. Амбиции в горах должны подкрепляться опытом и знаниями. Престижно подняться на восьмитысячник, но на высоте нас подстерегает масса неожиданностей. С гидами взойти на вершину легче, но есть шанс там и остаться.

– Горы остаются горами, и им все равно, сколько ты заплатил, – говорил Букреев. – Есть много примеров тому, как люди с нуля поднимались на Эверест, но чуть-чуть поправка на погоду, и все. Если ты сам не можешь себе помочь, наступает такая ситуация, когда уже никто не сможет тебе помочь. К высоте надо быть готовым. Ты набрал высоту, и спуститься должен сам, иначе легко остаться наверху. Ты можешь использовать опыт и силу гида, но если нет подготовки, то можно не вернуться. На К2 я не имел права голоса. На технически сложном маршруте ты можешь пристегнуть клиента к себе, заставить его правильно пролезть, а вот на высоте, если изменилась погода, падает давление. Самочувствие на высотах 8500 и на 8800 разное, любая сотня метров выше рубежа 8000 – как очередной барьер, и то, что можно сделать на высоте 8000, не сделаешь на высоте 8848.

Вернемся к вопросу о смысле. Есть ли смысл рисковать своей жизнью ради какой-то горы? Но если выбор привел к ее подножию и погнал туда, где земля сливается с небом, где нет места ничему живому, но есть прямой шанс перейти из стана живых в мир призраков, значит, для кого-то этот набор смысла существует. Можно предположить, что случившееся на К2 было генеральной репетицией перед экспедицией с громким названием «Горное безумие». Спустя какое-то время Анатолию пришлось искать «иголки» в больших снегах Эвереста, когда он работал гидом в коммерческой экспедиции Скотта Фишера. Эту историю знает весь подлунный мир, о трагедии, которая по тем временам была на Эвересте самой масштабной, написаны книги и сняты фильмы.

Лидеры нескольких коммерческих экспедиций приняли решение объединить усилия по обработке маршрута перильными веревками. Все шли с кислородом, но пока в баллоне есть живительный газ, человек двигается, однако кислород рано или поздно заканчивается, а организм к этому не готов. Как говорил Анатолий в интервью различным изданиям, если изменилась погода, меняется давление, и каждый набранный метр дает о себе знать. Так случилось и в 1996 году на Эвересте, когда Букреев поднялся на эту гору в третий раз. Анатолий знал, что гипоксия легко убивает людей. Он шел вверх и вспоминал, о чем его предупреждал мудрый тренер Ильинский. Водить любителей – это не то, что ходить с профессиональной командой. Но то, что сделал на Эвересте Букреев, не смог бы сделать кто-то другой.

«В СССР не приветствовались альпинисты-одиночки, и Анатолий был одним из первых, – говорит Владимир Сувига. – Есть люди, которые лазали лучше, чем Букреев, зато он ходил быстрее и дальше. А сделайте то, что сделал Толик! Сходите на К2! Сходите четыре раза на Эверест! Сходите на Дхаулагири с его временем! Букреев был сыном своей эпохи, всю жизнь посвятил альпинизму, и в бывшем Советском Союзе он был сильнейшим».

Все события, пережитые Анатолием в горах, подробно изложены в его дневниках, но я привожу свои записи. В мае 1994 года Букреев взошел на Макалу через Северное седло и стал первым гражданином Казахстана на этом восьмитысячнике. В качестве ассистента руководителя американской экспедиции Condor Adventures он выполнял всю техническую работу и был на маршруте первым. Предвершины Макалу по классике достигли только Букреев и Бернардо Гуарачи из Боливии, который родился и жил на высоте 4000 метров над уровнем моря.

Букреев говорил в одном из интервью: «Я обещал работать первым. Восхождение было серьезное, мой уровень оказался на порядок выше, чем у других. Район удаленный, вершина мало посещаема, и до нас на ней побывало только 92 восходителя. Проблем с высотой не было только у боливийца, и после установки лагеря 4 мы с ним сходили на вершину. На 6750 сидит мертвый австриец, гора ветреная, технически сложная, и психологически все это подавляло. Макалу – это две скальные башни. Мы с Бернардо Гуарачи шли в непогоду, не увидели вторую башню в 60 метрах от первой и только внизу узнали, что не взошли на главную вершину. Видел удрученное состояние моего американского друга Нила Бейдлмана, он повернул назад из-под вершины и сильно переживал свою неудачу. Я предложил ему повторить попытку, но по другой схеме и за один день. В силы Нила я верил, так как ни у кого не видел лучшей тренированности и выносливости. Но выносливость марафонца не та, что выносливость альпиниста, работающего на высоте 8000. Мне в спину говорили – ты блефуешь, а я думал – если за день подняться до лагеря 3, то до вершины уже недалеко.

Я шел в темпе Нила, и это его подстегивало. После 7400 я ушел вперед, велел ему двигаться в своем темпе, но теперь он спешил оказаться в палатке, где я обещал разжечь горелку. Мы шли без отдыха уже 11 часов. Увы, палатка была разорвана и перевернута. Пришлось рыть в снегу нишу и готовить новую площадку. Подошел Нил, помог мне отремонтировать сломанные ветром стойки. На это ушло три часа и силы, необходимые для штурма. Трезво оценив ситуацию, я отказался от скоростного подъема. Без палатки на спуске мы оказались бы в критической ситуации и могли не вернуться. Успех восхождения существенен, потому что ты острее