мне, птица высокого полёта! Кррррак… – последний звук приведённой выше речи вырвался у Варка не по своей воле – отец тяжёлой дланью приложил его по затылку так, что он даже вперёд пробежал немного…

– Дyрррaк! – рявкнул любящий и нежный папенька. – Ветеррринаррр, которррый знает, кто мы такие, это же находка!

Тут уж даже Варк, который изо всех сил старался догнать своего более видного брата в физическом развитии, поэтому не очень-то утруждался размышлениями, сообразил, к чему всё это было сказано.

– Так это же и мы можем пользоваться врррачом, да? – выдал он, и Соколовский благожелательно покосился в его сторону.

– Гениально, юноша, я впечатлён! – рассмеялся вредный тип.

«Подсуетился-то как!» – с невольным уважением осознал Крат.

С лечением любой людской болезни им без проблем можно было обратиться к нормальным человеческим врачам, но что делать, когда такие, как они, нуждались во враче для истинной формы.

Нет, с одной стороны, всё проще – можно было бы по-человечески объяснить, что тревожит их истинную форму, обернуться и дать возможность себя осмотреть, но…

– Но нужен врррач, который понимает, кто мы, да ещё и птичьи пррроблемы ррразумеет! – неоднократно обсуждали этот вопрос в вороньих родах.

Если попытаться попросить помощи в истинном виде, то любой ветеринар перво-наперво закроет ворона в клетке, а там даже не получится вернуться в людской вид – редко какие клетки делают столь приличных размеров.

У всех в памяти была история одного из воронов, которого заперли в вольере. Там, к счастью, места было достаточно, чтобы он вернулся в людской облик, открыл изнутри дверку и выбрался, оставив ветеринара в глубокой задумчивости…

Правда, лечение пораненного в драке хвоста так и осталось незаконченным. Хорошо ещё, что рана зажила сама по себе.

Воронам в этом плане вообще везло – инфекционными заболеваниями они практически никогда не заражались, раны заживали довольно быстро, но всякие несчастные случаи и затруднения, связанные с обменов веществ, никто не отменял.

Вот, к примеру, затянувшаяся линька могла доставить массу неприятностей. Но не придёшь же к людскому врачу с такой бедой – тем более что волосы в людском виде могли быть в полном порядке, а вот маховые перья в истинном – в крайне плачевном состоянии.

А хвост? Ой, с этим и вовсе сложностей не оберёшься!

Короче говоря, в свете свежеполученной информации Танина личность обретала совершенно иную значимость! Оскорблять, как-то задевать или игнорировать столь ценную особу было отныне крайне неразумно!

И, раз так, то и пребывание рядом с Татьяной Врана можно было обыграть весьма выигрышным образом, а уж потом, в спокойной ситуации придумать, как заполучить обратно ценного отпрыска!

– Вррран! Да ты у меня ррредкий умник! – сориентировался Крат. – Мы же теперрь сможем прррилетать на консультации! Ты пррроложил нашему рроду доррогу!

– Высший пилотаж! – Соколовский откинулся на спинку и зааплодировал. – Я всегда знал, что вороны умеют быстро реагировать!

Крат церемонно поклонился, не позволяя себе разглядеть в интонации Филиппа издёвку, прямо-таки сияющую ярким светом.

– Хорррошо! – Крат повернулся к самому удачному своему сыну и с превеликим достоинством произнёс: – Раз ты рррешил охррранять для нас ветерринаррра, то ты можешь тут какое-то вррремя остаться!

– Я не… – Вран попытался было прекратить эти выступления, но вот уж что-что, а каркать громче всех его папенька умел преотлично!

– Я всё понимаю! Ты вырррос, стал нашей горрдостью, да ещё и нашёл себе такое дело…

– Вообще-то он у меня работает! – лениво вклинился в эту речь Соколовский. – Так что речь для своих можешь отрепетировать в полёте, а не терзать наши уши.

Изумление, выступившее на физиономии Крата, Филипп расшифровал верно.

– Да-да, именно так. Он находится под МОЕЙ ЗАЩИТОЙ! Поэтому, пожалуйста, соизмеряйте ваши дальнейшие намерения с последствиями!

– И она, и Вран? – уточнил глава рода Чернокрыловых, кивнув сначала на Таню, а потом на собственного сына.

– Именно так!

Это слегка меняло дело, но не сильно… всегда можно найти то, что приманит неопытного воронёнка домой, а там уж они сумеют им правильно распорядиться – убедить, уговорить, закружить в хороводе заботливых ворониц старшего поколения, привлечь красивым оперением и статями молоденьких, позвать с собой в облака, позволив ощутить радость настоящего полёта высших птиц, запереть, в конце-то концов…

«Ничего-ничего, Вррран, я скоррро заберру тебя! – размышлял Крат, мерно взмахивая крыльями перед двумя своими сыновьями, враз ставшими незаметными и заурядными. – А пррроклятый Сокол хитёррр! Пррривлёк ветеррринаррршу, купил клинику. И почему мне это в голову не пррришло? Я бы деньги обеими лапами загррребал!»

Глава 29.

Родня, такая родня

Соколовский сочувственно покосился на Врана. Нелегко выдержать такой разговор, да ещё понимать, что это только начало – «любящий папаша» его в покое не оставит однозначно!

– Одно не понимаю… Если им так нужен ветеринар, почему нельзя было никого из своих послать учиться? – пожала плечами Таня, глядя вслед тройке улетающих в небо воронов.

– Это у нас считается грязной работой, – объяснил Вран. – Ни одна семья не пошлёт своего воронёнка или вороницу на обучение. У нас все должны слушаться главу рода, так что это практически нереально.

Таня, привыкшая к своей работе, хотела было спросить, что уж там такого грязного, а потом вспомнила о ректальном способе измерения температуры, о первичном осмотре птиц, который включает в себя копрограмму, то есть исследование помёта, а если к этому добавить клоаку – конечную часть прямой кишки…

«У птиц ведь на клоаку "завязаны" и мочевыводящие пути, и пищеварительный процесс, и органы размножения. Любая проблема с этими органами – добро пожаловать в клоаку! А если у них такие "высокие" понятия о собственном достоинстве, то, разумеется, родители не захотят посылать деточек копаться в подобных "грязных" органах. Ещё бы… что скажут соплеменники! Вот и мучаются!»

Правда, вслух, чтобы не смущать Врана, она сказала другое:

– Хорошо, ладно. Не хотели посылать на обучение, но что может помешать одному из вас в людском виде отнести к ветеринару другого – в птичьем?

Вран хмуро глянул на Таню и невесело рассмеялся.

– Смешная ты. Ну, представь, что я бы отцу рассказывал, что у меня болит?

– Но ведь не все такие… – растерялась Таня. – Ну, с трудным характером…

– Не все, – согласился Вран. – Но у нас не в чести слабые, понимаешь? Болезнь – проявление слабости. И если ты начинаешь описывать свои симптомы, то ты признаёшься в немощи, а за это могут начать презирать! Это разве что совсем маленький воронёнок может матери прокаркать, где у него и что болит, а дальше – молчок!

– Охо-хо… трудно как! – вздохнула Таня.

– Тррудно будет, когда они к тебе прилетать на пррриём станут! – повесил голову Вран.

– И что? Ну, прилетят…

– Ты моих ррродичей не пррредставляешь! Хотя… скорррее всего, ты их скорро увидишь, – он опять занервничал, и в речи стало проявляться больше грассирующих «р».

– Да… это вот однозначно будет! – одобрительно кивнул Соколовский, а потом рассмеялся. – Да не тушуйся ты, это разумно – предусмотреть всякие сюрпризы от родственников.

– Не тушуйся, легко сказать… –