знают. Придурки оставили его в разломе, потому что он тяжёлый. А разлом взял и закрылся!

— Насчёт рогатой, — добавил тощий негр, — они думают, что она сумела сбежать. Вот только ошейник она не размыкала. А потом этот ошейник нашли на поросёнке.

— На поросёнке, говоришь? — жрец задумчиво потёр шею. — Ошейник нельзя разомкнуть… Его можно снять только через тени, есть у него такой недостаток. Но не сама же она его сняла. Значит, к событиям в храме они отношения не имеют. Это точно?

— Если бы у лысого были волосы, — криво усмехнулся амбал, — он сейчас был бы седым. Я мог бы сжечь ему мозги, но ты приказал этого не делать.

— Кто-то очень качественно подставил Лагранжа, я считаю, — снова заговорил негр.

— Всё шло своим чередом, пока не погиб Чёрный Ягуар, — заметила Ядвига. — После этого группа посыпалась. Сперва артефакт, потом побег рогатой, потом храм.

— А кому мог помешать Лагранж или его группа? — Чипахуа сомкнул пальцы в замок и уставился на негра. — Иштали, что думаешь?

— Группа ни с кем конфликтов не имела, это мы выяснили. Мелкие по пьяни не в счёт, — подумав, заговорил Иштали. — А вот самого Лагранжа, похоже, не любил никто.

— Этого жирного пекáри? — приподнял одну бровь жрец. — Само собой. Мерзкий тип, зато удобный.

— Максимальную выгоду от устранения Лагранжа получает его заместитель, Жихарев, — продолжил негр. — О его причастности косвенно свидетельствует активное участие русского в событиях в храме, хотя раньше он никакого интереса к арене не проявлял. На записях видно, что у Жихарева с собой был неизвестный артефакт, усиливающий его способности щитовика. Также устроенная курсантами потасовка в буфете очень напоминает отвлечение внимания охраны. Далее, на записях видно, что в момент появления виверны один из грабителей, похожий на Дархана, был сосредоточен, но позже на минуту с лишним исчез из поля зрения камер. Именно в этот период времени сбежали ваши рогатые рабыни. Камеры этого не зафиксировали, но мы предполагаем, что они сбежали вместе с грабителями на машинах. Об этом же говорит использование двух машин, что избыточно для двух грабителей и одного водителя.

— Значит, Жихарев… — жрец потёр виски. — Что ж, он будет неплохо смотреться на арене. Узнайте всё про него. С кем общается, кого е*ёт, где бывает. Торопиться не будем. Лагранж воровал, и пока он был нам выгоден, мы его прикрывали. Если бы Жихарев пришёл ко мне и предложил работать, я бы сам с удовольствием от француза избавился. А так… мы просто не будем прикрывать Жихарева. У него будет выбор — или позорная экстрадиция, или тляксу́читль на арене.

— Пусть выберет ритуальный поединок, — осклабился амбал Кетцаль, — я с удовольствием размажу его по песку!

* * *

Вот если бы не перепачканные в кровище вещи и куча оружия, можно было бы подумать, что девки-инферняхи едут на экскурсию. Всю дорогу они что-то визжали, над чем-то хохотали, шастали по салону туда-сюда-обратно и крутили ручку радиоприёмника.

Даже Её Высочество Ариэль Батьковна позволила себе сделать моську чуть попроще и поугарать наравне с остальными.

Диля дремала на торпеде, а вот Чип с четырёх лап ворвался в женское общество. Он не понимал ни шуток, ни разговоров, но зато был милым и пушистым. Его тискали, сюсюкали и прижимали к груди.

Вот ведь жук.

Не думаю, что его интерес к девочкам имел какую-то эротическую подоплёку, но внимание противоположного пола — оно и есть внимание противоположного пола. Оно и гоблину приятно, и белкусу.

Путь до следующего разлома занял меньше десяти минут. Я спецом выбрал три самые кучные точки, чтобы закончить всё побыстрее. Для первого дня девочкам будет вполне достаточно. И я, кстати, совсем не исключаю, что на завтра-послезавтра они выйдут из строя. Вряд ли в рабстве у рогатых были условия для тренировок и фитнесса, так что пляски с монстрами дадут о себе знать уже поутру.

Проболятся девки всем телом, зуб даю.

— Зайти с вами? — спросил я у Ариэль, когда девочки выгружались из машины.

— Ты увидел недостаточно, чтобы нам доверять? — нахмурилась та.

— Да нет, я просто…

— Просто не оскорбляй воительниц-инфернов своей гиперопекой, человек Артём, — сказала принцесса, вздёрнула нос и пошагала к разлому.

Ох вы посмотрите, кака деловая! «Человек Артём»! «Гиперопека»! Как надавал бы по жопе за такое! Как ребёнок, честное слово! Ну ладно-ладно, барышни, шуруйте.

«Чип, ну-ка метнись с ними, — приказал я. — Если внутри вдруг что-то не так, сразу же выбегай и ори мне в голову. Нам до следующего разлома минут десять езды, так что успеешь».

«Да, хайзяя, — ответил Чип. — А ежели всё так?»

«Ежели всё так, то прошвырнись с ними, погуляй… не знаю… пособирай разломных орехов».

«Хайзяя расистский и мыслит обидноватым стереотипом. Не все белкусы полюбляют орехов».

«Правда? А ты сам-то как, любишь?»

Чип подумал, посопел, а потом признался:

«Люблю».

«Ну вот и всё, значит».

Что-то сегодня то ли магнитные бури, а то ли Меркурий ретроградит, — почесал я в затылке.

Ишь, жизни они меня учить собрались! Включу режим бати — будут знать.

Я рассмеялся собственным мыслям. Да что с них взять? Детский сад, штаны на лямках!

— Удачи! — крикнул я на прощание и тронулся к третьему разлому.

Наверное, это был самый быстрый разлом в моей жизни. Хотя… нет. Это был самый быстрый разлом в жизни Артёма Чернова.

Иногда по пьяни мы с братьями по Ордену ставили рекорды по скорости закрытия, и вот там речь шла о нескольких минутах, а иногда даже о секундах. Ведь толпа синих Охотников, которые заваливаются в разлом — это всё равно что взрыв термобарической гранаты в деревенском погребе с закрутками.

Хотя какая, к чёрту, толпа? Вполне достаточно троих. Один без разбора выжигает всё