– Или что,– сказал Касеев.

– Ага, ну ладно. А у нас тут фестиваль дурдомов. Все носятся, как угорелые, орут, рвут операторов друг у друга, Ройтман, не поверишь, попытался Соболеву в глаз дать за машину, а потом они вдвоем пинали Харитонова из отдела культуры... В общем, в агентстве сейчас никого, даже Новый Главный отправился лично на брифинг в Резиденцию... Тут, если не считать бухгалтерии и рекламщиков, только я, техслужба и... кстати... ты не слышал? Ляля из монтажной... умерла. Шла вчера домой, какую-то машину занесло на дороге...– Даша всхлипнула, высморкалась и продолжила: – Утром звонила жена Лисицина, из рекламы... ну этого, с выбритыми висками, говорит, что мужа забрали в больницу, приступ у него какой-то... я связалась со «скорой помощью», оказалось – в дурку его забрали. Передозировка. Представляешь? Ройтман перед отъездом сказал, что сейчас «скорая» собирает уродов, подсевших на эту новую зеленую пыль... слышал? В НИИ на Слободской, менты говорят, стрельба даже была, несколько человек, из своих, институтских, пытались в хранилище прорваться, к порошку, охраннику голову проломили – пришлось стрелять на поражение... еще Натали звонила, в нашем городском бомонде засуетились эти наркоманы, скупают эту дрянь, до драки, до крови доходит... этой ночью, говорит, началось... прикинь... хорошо, что я не пошла никуда, дома сидела, а сейчас пришла на работу, сразу все навалилось, смотрю в Сети – не только у нас в городе бедлам начался, по всей Европе, и в Азии – везде. Даже в Мексике вон...

Если Дашу не перебивать, то рано или поздно можно было узнать обо всем происходящем в мире и его окрестностях. Единственная проблема – Даша не могла и не собиралась учиться фильтровать информацию.

Ей, похоже, нравилось передавать новости, которые, на ее невзыскательный вкус, все были одинаково важны и интересны.

– Даша,– позвал Касеев, подождал с полминуты и позвал громче: – Дарья!

– Ментов на улицах полно, в Берлине вроде даже стреляют, а в Париже... Что? Ты что-то сказал, Женя?

– Запиши – в районе Внешней границы Третьей Территории погиб батальон. До единого человека. Если кто-то есть свободный – пусть ломятся туда. Ты найди мне информацию по майору Ильину...

– Имя-отчество? – деловито уточнила Даша.

– Не знаю. Майор Ильин, командир батальона в районе Третьей Территории... Что их там – миллионы таких комбатов?

– Хорошо-хорошо,– не стала спорить Даша.

Выискивать информацию ей тоже нравилось. Из нее мог бы получиться гениальный журналист, сказал однажды Ройтман, если бы она не была полной и окончательной дурой.

Даша, кстати, при этом высказывании присутствовала и не обиделась.

– Все,– сказал Касеев,– мне нужно собираться.

– Пока, я с тобой свяжусь, если что... ой! – воскликнула Даша.– Я же забыла!

– Что еще?

– Забыла тебе передать... та дама, вчерашняя безутешная мать, полчаса назад для тебя пригнала кино. Минут пять всего. Сказала, чтобы ты обязательно до отъезда просмотрел... Ты же с ней сегодня встретишься?

– Встретишься,– подтвердил Касеев.

– Так ты с ней аккуратнее. У нее та-акие глаза были! Словно она нанюхалась какого-то дерьма с самого утра... Может, этой самой зеленой дряни... Я тебе кинушку прямо на мобилу сейчас сбрасываю... а скажи – ты сам не пробовал эту зелень?.. Не, я не сошла с ума, просто интересно, что все так на нее повелись...

Касеев не выдержал.

Нарушая все свои правила и принципы, он в течение трех с половиной минут матом изложил девушке свое видение умственных способностей собеседницы.

Зашедший с балкона в комнату Пфайфер остолбенел, потом показал большой палец и пошел на кухню.

– ...И Богу молись, что до сих пор не вляпалась в это дерьмо! – закончил Касеев.

– Не хочешь отвечать – не отвечай,– сказала Даша и выключила телефон.

Касеев тяжело вздохнул, обнаружил, что стоит посреди комнаты, и сел на ближайший стул.

Дуреха, не соображает, как ей повезло. Просто не понимает.

И еще это кино от Быстровой. Что там накопала неукротимая дама?

Касеев открыл кадр, сброшенный Дашей.

Перрон. Дождь. Изображение прыгает и трясется, будто снимавший бежит, пытаясь построить кадр на ходу. Картинка плоская, без глубины и объема.

Телефон, понял Касеев. Незабываемое любительское кино.

Какая-то суета возле вагона электрички. Вроде даже кого бьют. Потом поезд тронулся, снимавший протиснулся сквозь толпу, и стало видно, как некто в плаще поверх милицейской формы бьет человека.

Касеев остановил кадр. Отмотал назад и запустил на малой скорости. Человек в форме – Николаев Артем Лукич.

Твою мать, прошептал Касеев.

Человек, которого участковый бьет,– девушка. Упала и замерла. Изображение увеличилось, снимавшего очень заинтересовали закатившиеся глаза несчастной...

Обрыв кадра. Стык.

Девушка уже пришла в себя, сидит на скамейке, вытирает платочком кровь на щеке.

Голос за кадром:

– Что там случилось?

– Этот мерзавец... самец... Он...– Девушка снова провела платком по щеке, больше размазывая кровь, чем стирая.– Я ничего и сообразить не успела. Вначале космополет в вагоне набросился на женщину... кажется, беременную. Люди вступились, попытались его задержать, но он... он выскочил на перрон, мы побежали за ним... нужно же таких наказывать... мерзавцев... лунатиков продажных... а там – этот мент... милиционер... я попросила, чтобы он вмешался... мент... милиционер вначале даже попытался задержать космополета, а тот на него посмотрел и говорит... типа... разгони их, говорит... защищай меня... и мент... милиционер вдруг замер так, словно парализованный, а потом... потом бросился на нас и стал избивать... а космополет повернулся к местным ребятам, кстати, «землянам» и тоже приказал им... я потеряла сознание и... я так испугалась... я так...

Конец кадра.

Забавно, подумал Касеев. Подумал и произнес это слово вслух: «Забавно». Это значит, что не только Лукичу уготовано сегодня стать козлом отпущения.

Быстрова думала, что кадр, заботливо подкинутый ей кем-то, поможет глубже втоптать участкового. А ведь это наоборот – оправдание для него. Не сам он теперь действует, а под воздействием пособников инопланетных агрессоров.

Если бы Касеев совсем скурвился и потерял совесть, какой убойный материал можно было бы из этого сделать.

И сделают. И даже в очередь станут, чтобы получить право на созидание патриотического шедевра...

Значит, если мент, простите, милиционер, и мальчишки – наверняка те самые, с которыми Николаев оборонял здание СИА,– выполняют приказы космополетов, то и все остальные могут попасть под воздействие... и тогда мы все станем рабами...