После этого я развернул вчерашнюю газету, которая тоже лежала в термоящике. Она была отмечена отпечатком большого пальца Драгана. Только два слова в газете были обведены и соединены между собой.

Веселье испарилось. Каждый из офицеров ожидал увидеть на своей тарелке как минимум уши Бориса. Я прочитал послание из газеты и одновременно снял крышку со своей тарелки:

— Приятного аппетита.

На каждой тарелке лежали горох и морковка, круглая вермишель и рыбные палочки, а также тетрапаковский пакет экологически чистого яблочного сока с мякотью.

Карла, Вальтер и Станислав вздохнули с явным облегчением. Только Тони был, как и ожидалось, разочарован тем, что на тарелке не оказалось никаких трупных частей.

— Что это? — осведомился Тони с выражением отвращения на лице.

Я как раз собирался ответить, когда вклинился Станислав:

— Старик, это рыбные палочки. Знаешь, как давно я не ел рыбных палочек? Последний раз… точно, когда мне было не больше пятнадцати!

— А круглую вермишель я ел в последний раз в военном лагере. Вот это воспоминания! — вмешался Вальтер.

Не только путь к сердцу лежит через желудок, но и путь к хорошему самочувствию. Дорогие рестораны — это супер, если хочешь выпендриться. Они не делают только одного — не утоляют голод. Ни физический, ни духовный. Рыбные палочки с круглой вермишелью спонтанно создали особую, открытую атмосферу.

— А есть еще «Капри-Зонне»? — спросила Карла, втыкая соломинку в яблочный сок с мякотью. — В детстве я их очень любила.

Мне с Сашей с помощью детских стульчиков, табличек с именами и рыбных палочек удалось превратить четырех скептически настроенных уголовников в трех способных восхищаться детей, спрятанных в телах уголовников, но один раздраженный уголовник среди них все же остался.

— И что мне делать с этим дерьмом? Давайте уже наконец-то начнем, — прервал Тони воспоминания остальных.

Есть очень простой способ создать атмосферу, в которой все будут чувствовать себя хорошо. Этот способ называется моббингом[18]. Моббинг может стать очень приятным занятием с точки зрения осознанности. По крайней мере, для мобберов — тех, кто «нападает». Они свободны смеяться над другим, если хотят смеяться. И они свободны ничего не делать для этого другого, если не хотят. Мобберы отдыхают в тот момент, когда нападают, довольные и счастливые тем, что нападают не на них.

Поскольку я был ведущим этой встречи, то взял на себя ответственность и начал моббинг.

— Хорошо, Тони. Если ты не голоден, то можешь принести мне портфель с оставшимися указаниями? — сказал я, продолжая есть с остальными, и показал на свой портфель, оставленный у входа.

Чтобы совсем не уподобляться обиженному ребенку, Тони был вынужден волей-неволей встать и принести портфель. А вы когда-нибудь пробовали, не потеряв лица, встать с детского стульчика? Нет, не пробовали. Это просто невозможно. Вот и Тони, такой натренированный, мускулистый, выглядел совершенно нелепо и по-дурацки, пытаясь встать с крошечного стульчика. Его жалкие попытки провалились. Он никак не мог найти нужное положение для ног и, трижды потерпев поражение, вынужден был в конце концов опереться о плечи Саши и Карлы. Когда он все же встал, то пошатнулся, не сумев сохранить равновесие. Остальные не удержались от смеха. Их настроение улучшилось ровно настолько, насколько оно испортилось у Тони. Он в ярости направился к двери, взял мой портфель, бросил его к моим ногам и снова сел.

— Спасибо, Тони. К сожалению, это не тот портфель. Нужный остался у двери в сад.

Тони выпучился на меня в растерянности. Остальные язвительно ухмылялись.

— Шутка. Сиди. Это тот самый портфель.

Я вытер рот салфеткой, отставил тарелку и вытащил из портфеля несколько газетных страниц.

— Как все вы знаете, с пятницы произошли события, которые можно рассматривать как нарушение привычного хода наших дел.

Хотя в действительности все знали, что произошло, я все же коротко описал эти события. Начал с засады на Драгана и Сашу в пятницу вечером, перешел к исчезновению Драгана, смерти Мурата, ручной гранате в квартире фрау Брегенц и еще одной в моем бывшем служебном автомобиле.

— И за всем этим стоит Борис, — вмешался Тони.

— А вы знаете, что такое лиса-молчунья? — спросил я сидящих в кругу. Детские стульчики, рыбные палочки и желание отведать «Капри-Зонне» открыли для группы мир детских воспоминаний.

Саша и Карла тут же сделали жест лисы-молчуньи в направлении Тони.

— Что это значит? — спросил Вальтер.

— Тот, на кого показывает лиса-молчунья, должен замолчать, — объяснил Станислав и показал на Вальтера, изобразив жестом лису-молчунью: средний и безымянный пальцы соединялись с большим, а указательный и мизинец смотрели вверх, как лисьи уши.

Четыре лисы-молчуньи показали в сторону Тони.

Тони только молча хлопал глазами. Он привык к аргументам в виде оружия и кулаков. А что делать с лисами-молчуньями, он не знал. Я продолжал далее по тексту.

— Драган хочет, чтобы все шло как прежде. Он не поддастся на провокацию и не развяжет войну до тех пор, пока не будет знать, от кого исходит угроза и по какой причине.

Лисы-молчуньи исчезли, все облегченно закивали.

— А почему Драган сам не может сказать нам об этом? — спросил Тони.

Лисы-молчуньи вновь появились и осуждающе покачали головой. Я не стал прямо отвечать на вопрос Тони.

— Если с Борисом возникнут разногласия, то разрешит их Драган. И только он. И притом через меня. Все остальные дела должны идти, как и шли. Понятно?

Четыре кивающие лисы-молчуньи. Один молчащий Тони.

— Хорошо, теперь перейдем к индивидуальным указаниям от Драгана. Сначала одно общее для всех. А потом для каждого в отдельности. Итак, я зачитаю сообщение, касающееся всех.

Все в кругу от нетерпения подались вперед, насколько это было возможно, сидя на детских стульчиках.

— У меня все хорошо. Появилось много времени, чтобы переосмыслить всю свою жизнь. Я никому не позволю втянуть меня в бандитскую войну. Пока у нас не будет фактов, пусть все идет своим чередом. В знак того, что у нас все нормально, вчера по моему распоряжению наш бизнес поглотил детский сад, в котором вы сейчас находитесь. Все вопросы по этому поводу к Бьорну.

Я продемонстрировал всем страницу вчерашней газеты с отпечатком большого пальца Драгана, исчерканную закорючками и линиями.

После этого я выдал каждому из пяти присутствующих, включая Сашу, по странице газеты за предыдущий день. Для меня газета тоже была.

Чтобы придать всему происходящему групповую динамику, я позволил себе от лица Драгана небольшую вольность.

— Драган просит о том, чтобы каждый из вас передал свое послание соседу справа, и пусть он его громко зачитает. Так мы вместе узнаем, что