От камзола тоже веет стариной, хотя все та же парча, бархат, множество цветных вставок, широких плетеных шнуров, банты, а манжеты от локтей.

Двигается ко мне медленно в силу своего возраста, при каждом шаге опирается на массивную трость, но я видел, что и при этой черепаховости спешит изо всех сил.

– Драсте, сэр Айфорс, – сказал я с небрежностью высокопоставленного, который разговаривает с простолюдином. – Вижу, вы в добром здравии. Ну, что скажете в свое оправдание?

Он с усилием поклонился, взглянул на меня с ожиданием на массивном державном лице, и хотя неотрывно смотрит мне в лицо, дипломат старой школы, но больше внимания, как чувствую, уделяет моему телохранителю.

– Если ваше величество, – сказал он надтреснутым голосом, – изволит сказать, о какой именно из провинностей говорит…

Я отмахнулся.

– Шутка, дорогой лорд-канцлер. Как бы невинная, верно? Хотя, уверен, вас есть за что на дыбу. Нет такого чиновника, чтобы не заслужил виселицы… А где его величество?

Он снова поклонился, опираясь на трость и глядя на меня с ожиданием в глазах, на лице и в осанке.

– На охоте, ваше величество.

Я поморщился.

– Эх… а показался серьезным.

Он ответил вежливо:

– Ваше величество, у государей охота тоже работа. С ним поехали послы из других империй, короли… Мы же не знали, что прибудете… даже еще вот так… с северным шиком. Видимо, у вас принято… без унизительного для северных героев предварительного согласования?

– Мне нравится ваше чувство юмора, – сказал я поощрительно. – Знаете ли, варваром быть неплохо.

– Ваше величество?

– Любое нарушение этикета, – пояснил я, – как и протокола, сходит с рук. К тому же у нас регламент не столь строгий. Но жаль, что император… надолго он? С ночевкой?

– Обещали прибыть сегодня, – сообщил он. – Хотя могут и задержаться, если охота пойдет хорошо.

На этот раз не удержался и взглянул на громадную фигуру за моей спиной, но испуг мелькнул только в глазах, в лице не дрогнула ни одна складка на морщинистом, как у шарпея, лице.

– Да-да, – обронил я небрежно. – Остальным из отряда телохранителей я велел не привлекать внимания. Если кто-то не понравится, то удушить тихонько и спрятать.

Голос его чуть дрогнул, но лицо не изменилось:

– Ваше величество?

– В желудки спрятать, – пояснил я любезно. – А что?.. Но чтоб никто не видел. Здесь народу много, одним больше, одним меньше. И чтоб добро не пропадало.

Он посмотрел на меня исподлобья.

– Чем вам веселее, ваше величество, тем нам…

Он не договорил, махнул рукой и сказал уже другим голосом:

– Чем изволите заняться до возвращения императора? Весь двор к вашим услугам. Только скажите!.. Плясунов, жонглеров, вина, женщин…

– А где Бабетта? – спросил я. – Вот с ней бы пообщался.

Он взглянул с опаской.

– Ваше величество?

– Да бросьте, – сказал я, – уж о ней знать должны.

Он поджал губы, на лице печать скорби, дескать, уж и не знает как мне угодить, ответил вздрагивающим голосом:

– Простите, ваше величество, но абсолютно не представляю, о ком вы. Может быть, как-то подробнее? Титул, знатность рода, земельные владения…

Я уставился с недоверием, вроде бы не врет, но это значит, Бабетта даже здесь законспирирована. Но если так, то работает на Германа или на кого-то из соседей? Может быть, на Скагеррака?

– Ладно, – сказал я, – проехали. Осмотрюсь, сам отыщу.

Он сказал понимающим тоном, чуть снизив голос:

– Вам стоит только обозначить свои предпочтения…

– Рабоче-крестьянские, – ответил я небрежно, – никаких выпендренов, так что решу их сам, как надлежит императору. Когда прибудет его величество, доложите. Пока что изволю пребывать в своих покоях. Надеюсь, еще никого не вселили?

– Ваше величество!

– А сам никто не влез? – уточнил я. – В этом бардаке и не заметите, как все вещи вынесут.

Он ответил трясущимся голосом:

– Сейчас же пошлю слуг, чтобы перестелили все простыни и скатерти. Хотя их меняют каждый день, такое распоряжение отдали лично его величество!..

– Тогда менять не стоит, – рассудил я. – Все равно с сапогами в постель, иначе какой я император?.. Меня не беспокоить!.. Да, кстати, что с теми людьми, которых я назначил управлять империей, пока вы с императором так романтично проводили время в таинственных гротах и пещерах?

Он ответил с достоинством:

– Почти все на тех местах, куда вы их определили. Хотя их хотели сместить те, кто ушел с императором в убежище, но его величество велели милостиво, что раз сумели доказать свою нужность в работе, то пусть там и остаются.

– Что, – переспросил я с недоверием, – в самом деле?

Он уточнил с неохотой в голосе:

– Лишь в некоторых случаях их переместили. Джеральдер Реквильд, которого вы назначили на мое место, вернулся к прежней должности советника его величества, однако теперь его величество общается с ним чаще, чем раньше.

– А ваш император не дурак, – сообщил я.

– Ваше величество?

– Понял, – пояснил я, – что если работали, когда все в панике перед Багровой Звездой разбежались, то заслуживают… хотя бы доверия.

Он поклонился.

– Спасибо на добром слове.

Я прошел мимо, он так и остался с согнутой в поклоне спиной, а я с настороженностью медленно двинулся через зал к выходу, и только тогда он опомнился, догнал и пошел рядом.

За нами сухо и мощно стучат по мраморным плитам пола толстые лапы ящера в металлической чешуе. Народ не просто разбегается, а либо уносится в другие залы, либо в ужасе прижимается к стенам, стараясь укрыться между статуями богов и великих героев прошлого.

Нехорошо пугать народ, но статусность обязывает. Самая опасная профессия в мире – у императоров и королей, многие мечтают подобраться поближе, чтобы нанести смертельный удар, а там хоть смерть в пыточной, зато вечная слава героя.

– Миленько здесь, – сообщил я. – Как будто и не было войны.

Он идет и так со втянутой в плечи головой, как черепаха, а сейчас ухитрился еще и нервно покоситься за спину.

– Ваше величество… какие будут ваши пожелания? Если сообщите цель неожиданного визита, сможем что-то сделать и до прибытия его величества?

Я ответил с добродушным достоинством:

– Герман обидится, если сообщу вам. А то еще и пошлет на плаху. Император должен видеть измену везде и всюду, а также в каждом! Иначе он растяпа, а не император.