Я сходила с ума от беспомощности, кусала губы до крови, но не чувствовала боли. Через несколько минут моего любимого не будет в живых… Я закрыла глаза и спросила обреченно:

– Куда ты меня везешь?

– Умирать, – спокойно ответил Игорь.

– Ты хочешь меня убить?

– Что-то вроде того.

Часы показали половину десятого. Мы подъехали к крутому обрыву. Кругом стоял темный лес. Ни людей, ни домов. Заглушив мотор, Игорь мельком взглянул на циферблат и нагло ухмыльнулся:

– Ну вот и всё.

– Не понимаю, чему ты радуешься?

– И не поймешь. Дело сделано. Осталось только убрать свидетельницу.

– Это ты про меня?

– Про тебя, милая, про тебя. Можешь выйти из машины и немного проветриться.

– Зачем?

– Тебе не хочется подышать свежим воздухом?

– Нет.

– Выходи! – прикрикнул он, с ненавистью глядя на меня.

– Не выйду. Что ты хочешь со мной сделать?

– Выстрелить тебе в затылок и сбросить с обрыва. Посмотри вниз, там река. Очень удобно. Дешево и сердито. В реке тебя вряд ли будут искать. Пошла вон из машины!

Я тихонько всхлипнула и вышла на обрыв. От высоты у меня закружилась голова, и я шагнула назад.

– Ну что страшно? – Игорь остался в машине, курил и смотрел на меня.

– Страшно.

– Ща докурю, будет еще страшнее. Он достал из бардачка пистолет, снял его с предохранителя и вышел из машины.

– Игорь, может, ты меня отпустишь?

– Еще скажи, что ты никому ничего не расскажешь…

– Я никому не скажу.

– Не сомневаюсь, потому что мертвые не говорят. Самый лучший свидетель – мертвый. – Неожиданно он наклонился к машине. – Вот, бляха-муха, колесо, что ли, спустило? – Он почесал затылок дулом пистолета.

Судьба подарила мне мимолетный шанс, который вряд ли повторится. Пригодились те приемчики самообороны, которым меня учил знакомый парень во времена моей юности. Он ставил меня перед собой и говорил: «Если какой-то подонок решил тебя изнасиловать, бей его именно так…»

Я врезала Игорю по почкам что было сил. Он согнулся и чуть было не задохнулся. Тут же я ударила второй раз – по тому же месту. Рухнув на колени, Игорь выстрелил, но рука его дрогнула и пуля не задела меня. Третий удар пришелся по голове и заставил Игоря свалиться на землю. Обматерив весь белый свет, он пытался выстрелить еще раз, но не смог. Ударив негодяя ногой в лицо, я выхватила у него пистолет, прикончила выстрелом в голову и столкнула с обрыва.

Не знаю, сколько времени я просидела, привалившись к колесу машины, но голова моя была пуста. Меня никто и нигде не ждет. У меня нет дочери, нет любимого мужчины. У меня ничего нет…

Порывшись в бардачке, я достала кожаную барсетку. Какие-то банковские бумаги – счета, кредитки… Все это уже не имело значения, взяв барсетку, я пошла вдоль трассы.

Шла долго. Рассвет настигал меня. Мимо проносились машины. Некоторые сигналили, а некоторые останавливались и предлагали подбросить. Силы меня оставили и я приняла одно предложение. Водитель довез меня до половины пути, а потом я пересела в другую попутку. Зачем я ехала на улицу Академика Скрябина? Я не могла дать ответ. Наверное, затем, чтобы увидеть протертый старинный диван – ложе нашей любви… Обшарпанные стены, допотопную ванну, чтобы поцеловать бабу Глашу, сказать, что она добрая, очень хорошая, а потом уйти навсегда…

Подойдя к квартире, я удивилась – она была открыта. Наверное, тут уже побывали следователи. Милиция… Мне совсем нежелательно с ней встречаться. Хотя какое это теперь имеет значение? Никакого…

Пройдя по длинному темному коридору, я заглянула в комнату. Обстановка была до боли знакомой. Здесь мы спали, здесь занимались любовью, здесь сидели, обнявшись, на полу, а здесь целовались, стоя у окна… Бросив барсетку на диван, я подошла к Сашиному пиджаку, висящему на спинке стула, прижала к груди рукав, прошептала:

– Эх, Сашка, Сашенька, что же ты наделал? Ну что же ты наделал?

Я посмотрела на пиджак и в испуге отпрянула. Если не ошибаюсь, утром, уходя Саша был именно в этом пиджаке. А может, их у него два? Хотя нет, второго я не видела…

Сердце бешено заколотилось, я выскочила из комнаты, чтобы найти бабу Глашу. В коридоре слышались голоса, доносящиеся из кухни. Замерев на мгновение, я ринулась на голос. Сашка!..

На кухне я увидела замечательную картину. За кухонным столом гуляла веселая компания – изрядно поддатая баба Глаша, Сашка и мужик, который должен был убить Сашку. Если мне не изменяет память, в его кармане должен лежать аванс, полученный за Сашкину смерть. Я застыла на пороге, а дружная компания с поднятыми рюмками в руках. Видно произносили тост.

– Саня! – Я бросилась к Сашке на грудь и принялась целовать его. – Сашка, Сашенька, родной ты мой!

– Ольга, откуда ты взялась? Мы думали, что ты уже не вернешься, – попытался увернуться Сашка.

– Поэтому напились?

– С горя.

– Оно и видно!

– Просто мы тут поминки отмечаем…

– Я так и поняла.

– А ты хоть знаешь по кому поминки-то?

– Конечно, знаю. По тебе, родной, по тебе.

– А откуда ты знаешь?

– Теперь я знаю про тебя всё или почти всё. – Я перевела взгляд на мужчину. – И вас я знаю.

– Откуда?

– Я вас видела.

– Где?

– На лавочке, у бара. Я слышала, как вы разговаривали с Игорем, и видела, как он передал вам конверт с деньгами.

– Было такое, – улыбнулся мужчина и вновь приложился к самогонке.

– Это Серега. Мой лучший друг. Я тебе потом про него расскажу, – улыбнулся Сашка.

Я пересчитала пустые бутылки под столом и укоризненно покачала головой:

– Ай, баба Глаша. Нехорошо! Опять ты народ спаиваешь.

– Да я не спаиваю, сами они спаиваются. Это они меня спаивают, а не я их.

Взяв Саньку за руку, я потащила его в комнату и, закрыв дверь, набросилась на него так, словно не видела его тысячу лет.

– Я тебя люблю, – шептала я, целуя его. – Пьяная морда, если бы ты только знал, как я тебя люблю… Самогонщик ты хренов…

– А что мне оставалось делать, если ты дома не ночуешь, шляешься неизвестно где!

– Я не шлялась, я думала тебе помочь.

– Как это?

– Я хотела поехать на улицу Международную. Господи, ты даже не представляешь, как я хотела поехать на эту улицу!

Сашка удивленно от меня отодвинулся: