Пока баба Глаша получает кайф от своего любимого занятия, я брожу по комнате и вспоминаю, как в первый раз мы тут увиделись с Сашкой.

Звонит мобильный. Я достаю его из сумочки из крокодиловой кожи и слышу голос родного и любимого человека. Сашка сидит в своем офисе на Тверской, пьет кофе с Серегой и говорит, что не может дождаться, когда вернется домой, потому что очень по мне скучает.

Я рассказываю ему с каким восторгом баба Глаша гонит самогонку и как у нее это здорово получается. Сашка громко смеется, и я на расстоянии чувствую его прерывистое дыхание. Такое горячее, такое обжигающее…

Сунув мобильник в сумочку, я возвращаюсь на кухню и говорю бабе Глаше, чтобы она закруглялась. Хорошего, мол, понемножку. Баба Глаша вздыхает, прячет свой аппарат и в который раз упрекает меня, что я не рожаю ей внуков. Пока она отдыхает от бизнеса, она могла бы их нянчить. Тогда я отворачиваюсь к окну, закрываю глаза и вспоминаю свою маленькую доченьку, тихо напевая себе под нос:

Дремлет папа на диване,

Дремлет мама у окна,

Дремлют наволочки в ванне,

Дина тоже спать должна.

Почувствовав, что к горлу подкатывают рыдания, я замолкаю и пою свою песенку молча.

Один раз баба Глаша сильно простыла и слегла на целую неделю. Я поехала на улицу Академика Скрябина одна. Я часто сюда приезжала. Думала, ходила по комнатам, вспоминала Штаты, пела колыбельную – давала волю своим чувствам. В один из таких приездов раздался звонок в дверь. Я бросилась к двери. На пороге стояла… Галина, только выглядела она уже совсем по-другому. Выступающий подбородок, мужская щетина и… мужская одежда.

– Галя… – прошептала я, сползая по стене на пол.

– Ольга… Ольга… Если бы ты только знала, сколько времени я тебя ищу!

Галина села рядом и обняла меня за плечи.

– Убери руки! Сука ты драная! Какая же ты все-таки сука!

– Ольга, у подъезда твоя машина?

– Моя.

– Ты должна съездить со мной в одно место.

– Зачем?

– Не спрашивай.

Мы сели в джип, я завела мотор и выключила мобильник.

– Ты выглядишь просто отвратительно, – зло усмехнулась я. – Теперь хрен кто догадается, какого ты рода.

– Я уже четыре месяца употребляю мужские гормоны.

– Тебе все неймется!

– Готовлюсь к операции.

– Опять собралась менять пол?

– Собралась. Я буду настоящим мужчиной. Я же тебе обещала.

– Да по мне ты хоть собакой будь. Можешь себе хвост пришить, какая мне разница! – говорила я, а по щекам непроизвольно текли слезы, и я ничего не могла с этим поделать.

Мне вспоминались Штаты, мокрая после дождя Галина, мебельный магазин, корзинка в ее руках…

– Ты меня предала, – язвительно сказала я и отвесила Галине пощечину.

От перстня с крупным бриллиантом на щеке остался след – большая кровавая царапина. Галина не издала ни звука, даже не подняла глаза.

– Бреешься, что ли? – брезгливо спросила я, рассматривая свою руку.

– Бреюсь.

Подъехав к небольшому сталинскому дому на Автозаводской, мы вышли из машины и направились к подъезду.

– Какого черта ты меня сюда привезла?

Галина молча сунула ключ в замочную скважину и распахнула дверь. Из дальней комнаты слышалось ласковое воркование. У меня всё поплыло перед глазами.

– Кто там? – одними губами спросила я.

– Динка.

– Что?..

– Я же говорю – Динка. Сними свою норку, а то сейчас инфекция ходит. И руки вымой. Заходи осторожно, она же не знает тебя.

Скинув шубу и туфли на шпильках, я, словно пьяная, зашла в ванную и сунула руки под горячую воду. Руки покраснели, от воды шел пар, я ничего не чувствовала.

– Ты что, дура! Ты же руки обваришь! – закричала появившаяся Галина и сунула мои руки под струю холодной воды.

– Да бог с моими руками…

Я вошла в комнату и увидела красивую кованую детскую кроватку, в которой лежала девочка в красивых ползунках и играла погремушкой. Рядом сидела пожилая женщина. Она быстро встала, поздоровалась, сказала, что она приходящая няня и что малышка в полном порядке. Галина вышла проводить няню, а я протянула малышке руки, замерла от счастья, когда она потянулась ко мне.

– Галя, видишь, она меня узнала! – Я и плакала и смеялась одновременно. Взяв Динульку на руки, я стала целовать пухленькие щечки и повторяла, словно в бреду: – Я твоя мамочка, я твоя мама…

Динулька улыбалась и моргала, хлопая ресничками.

В этот день я так и не вернулась домой и так и не включила мобильный телефон. Я не спускала Динульку с рук, меняла ей памперсы, кормила, играла с ней. Я чувствовала себя такой счастливой, такой спокойной!

Вечером Галина откупорила бутылку шампанского и, разлив его по бокалам, произнесла:

– Я сделала всё как обещала. Только я вернулась немного позже.

– Почему ты меня не сразу нашла?

– Потому что тебя уже не было на улице Академика Скрябина. Я поехала к твоей матери, но она сказала, что ты так и не возвращалась. Я взяла у отца деньги и купила эту квартиру. Оборудовала детскую комнату. Видишь, обои в розовых тонах с белыми и голубыми облачками. Нашла няню. Начала принимать мужские гормоны. Это очень тяжело. Я испытываю страшные боли. Опять эта ломка! Но без этого операцию просто не станут делать. Я же тебе обещала, что сделаю операцию.

– Но я живу с мужчиной.

– Ну и что? У нас с тобой ребенок, и только мы знаем, какой ценой он нам достался. Пойми, я тебя не предавала. У меня не было другого выхода. Это мафия. Они меня выследили и заставили играть по своим правилам. Но я их перехитрила. Они кое-что не учли. Они не учли, что я очень тебя люблю. Тебя и нашу дочь… Я сделала вид, что продалась и продала тебя вместе с ребенком, но это была только игра, на самом деле все было не так. Помнишь девушку по имени Вера, которая встречалась со Львом?

– Помню. Это она нас выдала?

– Она.

– А как же женская солидарность?

– Какая, к черту, женская солидарность! Я видела, что она подозрительно на меня посматривает, понимает, что я переделанная. Она рассказала об этом Льву. Тот сразу сообразил, что я приехала в Штаты менять пол. Не я первая, толпы летят. Вычислил, в какой клинике я лечусь, узнал, где снимаю квартиру. Мне пришлось делать вид, что ты мне безразлична. Я уговорила оставить тебя в живых, они-то хотели тебя убить. Помнишь, как я стояла в аэропорту вместе со всеми?

– Конечно, помню. Разве такое забывается?

– Как только мы отъехали от аэропорта, я достала пистолет и первым делом застрелила Льва, затем братка и только потом стукачку. Они этого не ожидали, потому что ранее отобрали у меня оружие и не знали, что я приобрела новый пистолет. Бросив машину с трупами, я взяла малышку и скрылась из города. Потом добывала деньги, делала документы. Как только вернулась в Москву, бросилась искать тебя, но никто не знал, куда ты переехала. Сегодня обнаружила тебя чисто случайно. Просто у меня вошло в привычку ездить на улицу Академика Скрябина…