– О, здравствуйте. Чем могу служить?

– Меня зовут Мадж Уилсон, – ответила Джульетта. – Я ищу людей, которые жили тут раньше.

Из глубин дома донесся гневный вопль. Женщина виновато засмеялась и сказала:

– Наверно, лучше будет, если вы зайдете.

Но я же совершенно незнакомый человек, подумала Джульетта. Почем вы знаете – может, я пришла вас убить?

Женщина вытерла руки о фартук:

– Простите, я в таком виде. У меня сегодня день выпечки.

Женщина доверчиво повела Джульетту по коридору. Обернувшись через плечо, она сказала:

– Меня зовут Филиппа… Филиппа Хоррокс.

В доме правдоподобно пахло мокрыми пеленками и скисшим молоком. Джульетта подумала, что ее сейчас стошнит.

Дверь в гостиную была открыта, и Джульетта бросила туда мимолетный взгляд. С тех пор как она в последний раз была в этом доме, в гостиной сделали ремонт. На один головокружительный миг она вернулась в прошлое. Она снова сидела на разрезном плюше дивана Годфри Тоби. («Не желаете ли, я принесу вам чаю, мисс Армстронг? Вероятно, это пойдет на пользу. Мы с вами пережили немалое потрясение».) Она мысленно хорошенько встряхнула сама себя.

Они вошли в кухню, и стал виден источник воплей – сердитый маленький мальчик, перепачканный яичным желтком и пристегнутый на высоком стульчике.

– Тимми, – объявила Филиппа Хоррокс, будто тут было чем гордиться.

– Какой очаровательный крепыш, – сказала Джульетта, внутренне вздрогнув. Как правило, дети внушали ей легкое отвращение.

– Может быть, выпьете кофе? – спросила Филиппа Хоррокс.

Джульетта заметила, что духовка пуста и тестом в доме не пахнет. Никаких мерных ложек, мисок для замеса, кухонных весов тоже видно не было. Вот тебе и «день выпечки». («Дьявол – в деталях», – говаривал Перри.)

– Нет, спасибо. Я ищу семью Хэзелдайн. Они жили в этом доме во время войны. Они друзья нашей семьи, и я пытаюсь их найти, чтобы пригласить на тридцатилетие свадьбы моих родителей.

(«Если уж решите врать, врите как следует».)

– Жемчужная, – сказала Филиппа Хоррокс.

– Что-что?

– Тридцать лет – это жемчужная свадьба. Двадцать пять лет – серебряная. Тридцать – жемчужная.

– Да-да, – сказала Джульетта, а сама подумала: «Я разговариваю, как Годфри Тоби».

– Мы в прошлом году отпраздновали деревянную. Пять лет. – Одно веко у Филиппы Хоррокс дернулось.

– Поздравляю.

– Хэзелдайн, – повторила Филиппа Хоррокс, делая вид, что старательно думает. – Вы уверены? Мы купили этот дом на аукционе в сорок шестом, а предыдущий владелец жил тут много лет.

– Его фамилия была Тоби?

– Нет, Смит.

Ну еще бы, конечно, подумала Джульетта.

– Вы уверены, что не хотите кофе? Я сама буду.

– О, ну хорошо, вы мне не оставили другого выхода. Две ложечки сахара, пожалуйста.

Кроме Тимми, обнаружились еще близнецы Кристофер и Валери – они в этом году пошли в школу и уже свободно читали первую книжку из серии «Джанет и Джон». Их отца, мужа Филиппы, звали Норман, и он был актуарием. (Джульетта не знала, что такое актуарий, но, судя по звучанию, место ему было не то в розарии, не то в виварии.) Семья переехала сюда из Хоршема. Филиппа, домохозяйка, в войну работала в женской вспомогательной службе ВВС, и это были лучшие деньки ее жизни! Она никак не могла решить, что сажать в саду на лето – львиный зев или бегонии.

– Мадж, вы что-нибудь знаете о садоводстве?

– О, мне подавай бегонии. Без вопросов, – сказала Джульетта.

Наверно, каждый день сотни людей умирают от скуки, подумала она. Она допила кофе – это был концентрат из бутылки, прокипяченный со сгущенкой из банки. Ужасная гадость.

– Очень вкусно! Простите, но мне в самом деле надо идти.

Ее проводили до двери так же вежливо, как до этого пригласили в дом. Филиппа выпустила Тимми из стульчика и держала его на руках. Его красные щеки казались твердыми и глянцевыми, как яблоки.

– У него режутся зубки, – засмеялась Филиппа. – Мадж, мне очень жаль, что я не могла вам помочь. Надеюсь, ваши родители замечательно отпразднуют.

– Спасибо, – сказала Джульетта и притормозила у калитки. – Кстати, вот этот куст будет цвести розовым. Вы знаете, как сделать, чтобы цветы на нем поголубели?

– Нет, не знаю, – ответила Филиппа Хоррокс.

Но Джульетта удалилась, не посвятив ее в тайну.

Джульетта болталась на углу, поглядывая на дом – вдруг кто-нибудь войдет или выйдет. Никого не было. Никто не приходил и не уходил. На всю улицу будто наложили сонное заклятие.

– Айрис! Это вы?! – громко сказал кто-то у нее за спиной; Джульетта чуть не умерла прямо на улице в Финчли. – Айрис Картер-Дженкинс! Какая встреча!

– Миссис Амброз! Сколько лет, сколько зим.

– Я и не знала, что вы пасетесь в Финчли.

– Я навещала знакомых, – ответила Джульетта. – А я думала, что вы переехали в Истбурн, миссис Амброз… или вас теперь следует называть миссис Эккерсли?

– Просто Флоренс.

Миссис Амброз была в шляпе, покрытой перышками. Пронзительно-голубого цвета. Впрочем, Джульетта подозревала, что перья на самом деле куриные и просто покрашены, а не вырваны из тела несчастного зимородка или павлина. Джульетта подумала, что миссис Амброз, любительница рукодельных шляпок, вполне могла сама убить и ощипать птицу. («Эта женщина – одни сплошные перья».)

Случайность ли – внезапное появление миссис Амброз? Сперва Годфри Тоби, потом миссис Амброз. (Джульетте трудно было называть ее как-то по-другому.) Что там говорил Перри про совпадения? Ах да, что им нельзя доверять. Кто следующий выскочит из сундука, в котором предположительно погребено прошлое? Но ведь Годфри и миссис Амброз не встречались во время войны, с какой стати? Единственное, что их связывало, – сама Джульетта. Впрочем, эта мысль ее не успокоила. Совсем наоборот.

– В Истбурне мне не понравилось, – продолжала миссис Амброз. – Хотелось найти место поживее. Я открыла магазинчик вязальных принадлежностей совсем недалеко отсюда, на Баллардс-лейн. Вместе с моей племянницей Эллен.

Сколько же у нее племянниц? (И сколько из них существует на самом деле?)

– Вы на метро? Давайте я вас провожу.

Интересно зачем, подумала Джульетта, – чтобы с гарантией увести меня отсюда? Миссис Амброз подцепила ее под руку и отконвоировала к станции метро, всю дорогу треща про меринос, мохер и сравнительные достоинства пряжи «Пейтонс» и «Сирдар». На платформе Джульетта ощупала руку – чего доброго, останутся синяки. Работает ли миссис Амброз до сих пор на Секретную службу? Это казалось вполне вероятным. В ней всегда была некая двойственность, даже ее псевдоним свидетельствовал об этом. Фамилия Эккерсли, с другой стороны, не говорила ни о чем, кроме племянниц и вязальных принадлежностей. Конечно, Джульетта всегда сомневалась, за кого на самом деле играет миссис Амброз. («Это признак хорошего агента: невозможно понять, на чьей он стороне».)