Тем временем с вызывающей подозрение регулярностью в Мехико продолжались облавы на конспиративных квартирах и аресты повстанцев. В очередной раз был взят под стражу Педро Мирет, по этой причине он и не смог присоединиться к экспедиции. Было ясно, что полиция действует по наводке человека, хорошо знакомого с планами Фиделя. Имя предателя так и осталось одной из тайн революционной борьбы. Мелькала фамилия батистовского агента Венерио. В других источниках называлось имя тогдашнего телохранителя Фиделя Кастро Рафаэля дель Пино. Фидель якобы узнал, что человек, на имя которого была куплена «Гранма» и у которого хранится радиопередатчик для связи с соратниками на Кубе, за 15 тысяч долларов согласился выдать бойцов военному атташе в Мехико. Он приказал изолировать Рафаэля дель Пино и попросил друзей спрятать в Мексике в конспиративном месте несколько ружей. «Если нас вновь постигнет неудача, я вернусь в Мексику, снова соберу надежных людей и снова вернусь на Кубу на самолете, – пояснил он товарищам. – Мы спустимся на парашютах в горы. И так буду делать до тех пор, пока меня не убьют или мы не освободим нашу родину от тиранов и эксплуататоров»[176]. Что же касается предателя в отряде, то Фидель говорил следующее: «Тот, кто передавал сведения о нас, сбежал у мексиканской границы. Мы выяснили, что он выдавал конспиративные квартиры одну за другой, а затем собирался выдать и нашу лодку. Именно поэтому мы так поторопили события»[177].

После того как 21 ноября расположение отряда, никого не предупредив, таинственным образом покинули еще два проверенных бойца, стало ясно, что операция находится под угрозой провала. 22 ноября 1956 года Фидель отдал распоряжение всем группам, к тому времени рассредоточившимся по Мексике, прибыть 24 ноября на пристань в устье реки Тукспан, в нескольких километрах от маленького порта в штате Веракрус. Именно отсюда было намечено отплытие «Гранмы» к берегам Кубы.

«Приказ о сборе пришел совершенно неожиданно, – вспоминал Че. – Все мы должны были выбираться из Мехико лишь в той одежде, что была на нас, группами по два–три человека… чтобы опередить предателя, который должен был выдать нас полиции»[178].

В условленный день на автобусах и «на перекладных» из нескольких мексиканских городов в Тукспан съезжались бойцы, к тому времени получившие достойную военную подготовку. Но одной из групп забыли сообщить, что надо «выдвинуться на базу». Впрочем, все бойцы все равно не могли поместиться на яхте. Местная полиция получила свою «мордиду» – взятку за отсутствие на пирсе. На Кубу уже была отправлена телеграмма о «распроданном тираже книги». А это означало, что ровно через пять дней отряд Франка Паиса, насчитывавший несколько сотен человек, начнет вооруженное восстание в Сантьяго. Его основными целями были городское полицейское управление, управление морской полиции, а также крепость Монкада.

Подготовка к отплытию экспедиции происходила в такой спешке, что неизбежно должны были случиться ошибки. С них, собственно, и началось это, как оказалось, злополучное путешествие.

Штурманом яхты Фидель назначил Роберто Роке, который служил в военно–морских силах Кубы. Но он первый раз увидел «Гранму» только 24 ноября. Роке не знал, что скорость судна составляет не девять, как он думал, а всего лишь семь узлов, а потому неправильно рассчитал время нахождения в пути. Роке сказал Фиделю, что яхта сможет достигнуть берегов Кубы через пять суток. На самом же деле она могла прийти туда только через неделю. Таким образом бойцы Фиделя Кастро объективно не успевали присоединиться к группировке Франка Паиса. Кроме того, у повстанцев не было карты побережья Кубы, где им предстояло высадиться, а значит, «Гранме» предстояло двигаться практически вслепую. Никто из бойцов, включая самого Кастро, не знал рельефа Сьерра–Маэстра. Фиделя подвела излишняя доверчивость, когда он положился на одного участника экспедиции, который якобы хорошо знал эти места и мог наладить снабжение отряда продовольствием, ночлегом и пр. В 1974 году Фидель вспоминал об ошибках, допущенных в те дни: «Чтобы не раскрывать предварительно наши намерения, мы никого не посылали на разведку в те места, где собирались воевать. Исходили из того, что все будет яснее прямо на месте. Очень мало сведений было у нас о берегах Кубы, хотя нам и помогал один товарищ, который в прошлом служил в военно–морском флоте. Изучая по карте побережье провинции Ориенте, мы пришли к решению высадиться в Колорадас, затем захватить городок Никеро, блокировать другой город Пилон, а потом уже податься в горы»[179].

Итак, 82 бойца были готовы отправиться в нелегкий путь. Из них 21 человек принимали участие в штурме Мон–кады. Отряд напоминал настоящее воинское подразделение со своими званиями, которые вскоре будут установлены в Повстанческой армии: команданте – майор Фидель Кастро, шесть капитанов и три лейтенанта. Средний возраст повстанцев составлял 27 лет, но в числе рядовых бойцов были и 53–летний Франсиско Чикола, и 19–летний мексиканец Гильен Селайя. Каждый пятый в отряде был рабочим, две трети – служащие. У 44 повстанцев было начальное образование, у 20 – неполное среднее, у 8 – среднее, у 10 – высшее. На «Гранме» были представлены все шесть провинций страны[180].

На борт судна были погружены две тысячи апельсинов, сорок восемь банок сгущенного молока, четыре окорока, коробка яиц, 100 плиток шоколада и 100 фунтов хлеба. Этого должно было хватить на пять суток похода, которые предсказывал «Гранме» Роберто Роке[181].

«Гранма» вышла из Тукспана во втором часу ночи 25 ноября. Только теперь Фидель впервые посвятил участников экспедиции в подробные планы – высадиться на Кубе и начать вооруженную борьбу с многотысячной армией Батисты в горах Сьерра–Маэстра. Бойцы спели кубинский гимн и гимн «Движения 26 июля», закончив их криками «Да здравствует революция!».

Но эйфория быстро прошла. Накануне береговые службы Мексики в категорической форме предупреждали владельцев судов и яхт о приближающемся шторме. И действительно, начавшийся вскоре шторм сбил яхту с курса. «Судно стало представлять собой трагикомическое зрелище: люди сидели с печальными лицами, обхватив руками животы, одни – уткнувшись головой в ведро, другие – распластавшись в самых неестественных позах. Из 82 человек только два или три матроса да четыре или пять пассажиров не страдали от морской болезни»[182], – писал Че Гевара в своих воспоминаниях. Но если большинство страдало от морской болезни, то Че задыхался от астмы. Пабло Уртадо, участник экспедиции на «Гранме», рассказывал: «Я видел, что у него ужасный приступ астмы. И, несмотря на это, именно он заботился о нас и оказывал всем нам помощь, хотя мы страдали всего–навсего морской болезнью». Хесус Монтане, участник штурма Монкады, вспоминал: «Экспедиция была вынуждена отправиться в сильной спешке <…> И Че не удалось собрать медикаменты, необходимые для того, чтобы справляться со своими приступами <… > Мы были все поражены стоицизмом и самопожертвованием, с которым он переносил страдания. Никто не слышал от него ни единой жалобы. И лишь благодаря тому, что товарищ Фаустино Перес, словно по наитию, захватил с собой несколько ампул адреналина, удалось несколько облегчить Че самые тяжелые мгновения приступа»[183].