Подлетает другой архангел и говорит с насмешливым видом:

– Вот список синдромов на выбор, ознакомьтесь. Его составил ваш родственник Эдмонд Уэллс. Мы нашли это в его знаменитой «Энциклопедии относительного и абсолютного знания». Вам нужно всего лишь выбрать один синдром из списка, с которым вам будет проще всего жить и который совместим с вашим будущим занятием. Только не слишком тяните, зародыш совсем скоро созреет.

59. Энциклопедия: самые странные синдромы

Иногда дух шутит со своим обладателем. Существует много отклонений, называемых в психиатрии синдромами. Вот некоторые из числа наиболее оригинальных:

– синдром Котара: такие люди думают, что уже умерли, но их окружение еще этого не заметило. Их угнетает, что к ним относятся так, словно они еще живы;

– синдром Ноя: при этом психическом заболевании человек держит более восьми домашних животных, чаще оно отмечается у женщин старше 60 лет. В 2011 г. в квартирке одной жительницы Рошфора, Франция, насчитали более двухсот питомцев: 17 кошек, а также белки, черепахи, хомячки, кролики, голуби, экзотические рыбки;

– синдром Таргоула: у человека с этой патологией отмечается сверхпамять. Он помнит все пережитое им в мельчайших подробностях и не способен что-либо забыть. Отмечалось, в частности, у выживших в нацистских лагерях уничтожения. Такие люди способны, например, осмотрев город с борта вертолета, нарисовать все его улицы;

– синдром Капгра: описан в 1923 г. французским психиатром Жозефом Капгра. Больной считает, что всех его близких, родных, друзей и знакомых подменили двойниками, которые преследуют цель ввести его в заблуждение;

– синдром Фреголи: больные с этим синдромом думают, что все встречные – одно и то же лицо, преследующее цель над ними поиздеваться на манер итальянского трансформиста Леопольда Фреголи, прославившегося своей способностью к молниеносному переодеванию;

– синдром Жиля де ла Туретта: мозговое нарушение, проявляющееся в тиках, покашливании, чихании и, главное, неконтролируемой брани, сопровождающей каждое произносимое слово;

– синдром нечувствительности к боли: пораженные этой наследственной болезнью обычно живут недолго, так как боль – система предупреждения, позволяющая выжить;

– синдром автономной руки: появляется при нарушении в мозолистом теле, соединяющем полушария головного мозга. Одна рука может действовать независимо от другой. Например, рука вынимает изо рта сигарету, которую другая только что выбросила; или рука против воли хозяина расстегивает на нем одежду или отвешивает ему пощечины…

– синдром Трумэна Шоу, названный по одноименному фильму: больной уверен, что вся его жизнь – спектакль, телепостановка, когда миллионы зрителей наблюдают на экране все до одного его действия и жесты;

– синдром Стендаля: ускоренное сердцебиение, приступы жара, покраснение, головокружение, даже обморок при виде произведения искусства, соответствующего представлению больного о совершенстве.

60

– Дедуля, дедуля, спаси! Вернись! Ты мне очень нужен!

Пугало уже находится в полуметре от Габриеля.

– Ну, попробуй мою вкусную конфетку! Открой ротик и закрой глазки!

Габриель больше не в силах сопротивляться. Он, как загипнотизированный, опускает веки и размыкает челюсти.

В этот момент у него за спиной раздается громовое рычание. Он оборачивается и видит здоровенную собаку, смахивающую на льва.

Человек в шляпе и в темных очках испуганно замирает. Огромная псина кусает его за руку, заставляя выронить пакет с конфетами. Человек с криком исчезает в мутном облаке.

Собака возвращается к своему хозяину – детине с густыми усами.

– Ротт-Врийе, как вам не стыдно приставать к детям! Вы злоупотребляете древностью вашей бродячей души, чтобы терроризировать новичков!

– Ничего, я вернусь с подкреплением, и тогда вам обоим не поздоровится. В следующий раз ваша собака Баскервилей вам не поможет!

Ротт-Врийе уже улетел; спаситель подходит к Габриелю, постепенно возвращающемуся во взрослое состояние. Габриель растет, у него густеют волосы, грубеет кожа. Он с облегчением убеждается, что снова становится сорокалетним мужчиной.

– Детские страхи… С их помощью ничего не стоит атаковать чужие души. Какая подлость, тем более со стороны собрата-писателя!

– Вы же…

– Узнали? Да, я Артур Конан Дойл.

Габриель не верит своим глазам.

– Таково одно из завидных преимуществ смерти: можно легко попасть в общество писателей.

– Я обязан вам своим…

– Бросьте, ничего подобного, – отмахивается создатель Шерлока Холмса.

– Обязан, обязан! Многим и давно, мэтр.

– Давайте без этого, у нас все попросту! Мы всего лишь ремесленники, часовщики. Из кусочков интриг мы мастерим длинные истории.

Габриель замечает, что у духов нет языкового барьера. Больше нет ни английского, ни французского, можно запросто общаться с кем угодно.

– Я преклоняюсь перед вами! Это не ремесленничество: Шерлок Холмс – шедевр, над которым не властно время.

Конан Дойл морщится.

– Вот беда! Когда этот персонаж перестанет меня преследовать? Вот он, настоящий кошмар: придумать героя, который превосходит известностью тебя самого…

– Не обижайтесь!

– Я вас дразню! Холмс меня раздражает, но это мой герой, приходится с ним мириться. Как вам с вашим Лебедем.

Габриель не верит своим ушам:

– Неужели вы меня читали?

– Разумеется! Хотя правильнее говорить, что писатели не читают друг друга, а наблюдают. Кстати, что именно из моего вы читали, месье Уэллс?

При встрече писателей это самый опасный вопрос. У Габриеля такое чувство, что он сдает решающий устный экзамен в школе.

– Например, весь цикл приключений профессора Челленджера: «Затерянный мир», «Страна туманов», «Когда земля вздрогнула», «Дезинтеграционная машина».

– А с моими книгами о Наполеоне вы знакомы?

– Еще бы! «Великая тень», «Дядя Бернак». Кстати, про Наполеона, если вам интересно: недавно я узнал, что…

– Какие мои классические романы вы знаете?

– Ну как же… «Тайна Клумбера», «Колдунья», «Белый отряд»…

Дойл сильно хлопает его по спине.

– Хватит, хватит… Эти вопросы указывают только на мой страх забвения. Сами увидите, для нашего брата писателя забвение – самый страшный ужас.