Сначала судачили по этому поводу кумушки всякое, потом как-то пообвыкли и примечать в том какую-то необычность перестали. А мудрый литвин затеял для тех времен и мест небывалое: удостоверившись со слов самого римского первосвященника в подлинности истории создания многих рыцарских орденов, порешил Миндовг учредить несколько иного рода организацию, состояющую, вопреки обычаям, исключительно из лиц женского пола.

Предстояло неофиткам заняться не только доглядом в нужных местах за нужными людьми — не просто так предпочтение отдавалось молодым и симпатичным вдовам или просто одиноким женщинам, — равно как и разнообразным послухом. Замыслил князь заиметь и свою особую службу для решения многих дел тайных, где могли бы его новобраницы проявить себя полной мерой — ведь кто подумает на слабую и милую внешне особу, что спустя минуту она с чарующей улыбкой вонзит в твое сердце кинжал, или за общей чарой подсыплет в твою сонного или ядовитого зелья, или найдут после проведенной вместе с ней бурной ночи мужчину неожиданно повесившимся на собственных подштанниках.

На знатность, равно как и на племенную принадлежность, внимания обращалось при вербовке мало, критериями выступало другое, и на первом месте среди подписываемых (нет, не кровью!) при заключении условий кондиций стояла безусловнаяличная преданность — упаси боги, никак не влюбленность! — самому Миндовгу. Впрочем, и платил влиятельный литвин щедро, не скупясь, и не пересчитывая лишний раз выдаваемые серебряные кругляши.

Порученицы владетеля Литовского края могли позволить себе многое, но, как правило, селились тихо и удаленно где-то в нелюдных местах с сокрытыми от постороннего лишнего взгляда тайными подходами, одевались добротно, но неброско. То есть из общего ряда окружающих выделялись не очень-то.

Юманте, расставшаяся с Пелюшей в день его изъятия Андреем с постоялого двора Сапеги, и даже толком так и не понявшая, куда же подевался ее давний к той поре собутыльник, допускавшийся ночью иногда и под теплый бочок погреться, несколько месяцев провела в напряженных поисках. Нет, конечно, не это клятого, как сам любил выражаться, Сквайбутиса. Попрощавшись с урядившимся на работу с хозяином двора Янеком, дочка бортника забрала коня, которого вполне искренне считала своим, и отправилась южнее, в ту сторону, куда ушел полон, набранный немцами после бойни у полевого стана.

Молодая женщина справедливо полагала, что Миндовгу захочется распутать некоторые не видимые пока концы этой истории, и любая крупица дополнительного знания могла тому только поспособствовать. Но после странствий, продлившихся чуть более трех седьмиц, совершенно свежая, будто и не провела почти все это время в седле,Юманте соскочила у невысокого ладного домика в одной из полабских деревушек и постучала рукоятью плетки в переплет затянутого бычьим пузырем окна.

Здесь обитала одна из ее товарок по службе литовскому владетелю, носившая странное и частенько полагавшееся мужским имя Кнепа. Бортникова дочка зорко огляделась по сторонам и спросила полсе приветствия у вышедшей навстречу хозяйки:

— Все ли спокойно в твоих краях? Что слыхать об ушедшем к югу с литовским полоном немецком обозе?

Та почесала туго обтягивающие крепкую задницу потертые мужские штаны и зевнула, прикрываясь от недоброго догляда ладонью.

— Две седьмицы назад протопали вверх по Лабе. Не шумно шли, видимо устали, гнали их немцы быстро, задержек лишних не позволяя. Да и не знаю даже, как они свой товар будут купцам сбывать, глаза у литвы были совсем мертвые, плохие из них теперь работники выйдут.

Юманте вспомнила весь ужас того, что творилось вокруг полевого стана в тот вечер и внутренне содрогнулась — не приведи боги самой испытать такое! Обменялись коротко другими новостями, каждая своими и пустилась бортникова дочка дальше в дорогу дальнюю. За следующие четыре с лишком месяца она исколесила весь север Польши, добралась до восточных окраин Литовских земель, почти доехала аккурат перед приходом русичей в Дорпат. Теперь Юманте приближалась с каждым лошадиным шагом к Новогрудку и гадалапро себя — о чем в первую руку захочет узнать подробнее Миндовг? До его дома в городе оставалось едва ли более получаса легкой рыси...

...Андрей, уложив спать жену, по ночам постоянно рассматривал прихваченную из лесного домика холстину с нанесенными на нее условными значками доступных его силам земель южного берега Варяжского моря. Пусть казались со стороны его рати не слишком великими, зато были они отлично обучены за более чем полгода по его специальным методикам и невероятно по здешним временам мобильны. Теперь зимнее преимущество, достигнутое благодаря применению коньков, надо бы каким-то образом превратить в летнее.

Поначалу Внуков вознамерился пересадить массово своих воинов на некое подобие самокатов, но быстро от этой мысли отказался и радовался теперь, что даже Даниле Терентьевичу о том ни словом не обмолвился. Дело в том, что сами аппараты построить при местном развитии кузнечного дела было возможно вполне — только с массовостью выпуска колес возникли бы трудности, впрочем при нужном приложении ума преодолимые. Другая в этом направлении беда подстерегала.

Для того, чтобы колесо катилось ровно и быстро, нужна под ним относительно твердая хотя бы поверхность. А здесь были не дороги, а скорее направления, по которым даже легко груженые повозки передвигались крайне медленно — чуть намеченные колеи, никаких вам тут наезженных или тем более мощеных