Понаблюдав за вечерними семейными посиделками минут десять, мы тронулись в обратный путь. Посад Смоленска, где преимущественно селилась квалифицированная рабочая сила, можно сказать профессиональные рабочие, внешне отличался от оставленных мною в двадцать первом веке захудалых деревень лишь отсутствием стекла на окнах и электричества в домах. Все остальное – мычание, хрюканье, собачий лай, доносящийся из подворий, печной дым из труб, супружеская брань из некоторых окон, детские потешные крики – все это теперь казалось таким привычным и знакомым, от чего даже на некоторое время забывалось, в каком суровом веке ты сейчас находишься.

Хотя, если судить по переменам в общественной жизни, по степени развития некоторых производств, Смоленск сейчас был ближе к девятнадцатому веку, нежели к тринадцатому.

Вот уже в течение трех лет под Дорогобужем добывается, без преувеличения, стратегически важный материал – каолин, высокоогнеупорные каолиновые глины. До сих пор весь добываемый каолин шел на производство шамотных кирпичей, а с весны этого года еще и на производство ультрамариновой краски. Но только этими двумя существовавшими у меня производствами сфера потенциального применения каолина не ограничивалась. Обожженные каолины можно было использовать для производства тонкой, грубой и строительной керамики (фарфора и фаянса), бытовой и химической посуды и оборудования. Кроме того, в качестве наполнителя обожженный каолин мог использоваться в цементной, бумажной (для мелования и в качестве наполнителя), химической (производство квасцов), стекольной, парфюмерно-косметической промышленности, а также в карандашном производстве.

К тому же в шахтах, кроме каолиновых глин, добывается пока практически никак не используемый бурый уголь. Зато встречающийся в буром угле серный колчедан, состоящий наполовину из серы, весь перерабатывается по своему прямому назначению – на серу и серную кислоту.

Теперь я намеривался восполнить зияющее громадными прорехами производство! Необходимо начать в полном объеме перерабатывать каолин, расходуя его не только на нужды черной металлургии и производства искусственных красок. С середины лета этого года, с началом комплексной добычи, производство каолина и других полезных ископаемых начало расти взрывными темпами. Все благодаря использованию труда пяти тысяч литовских подневольных рудокопов. А если учесть наличие семей у многих этих шахтеров, то неудивительно, что Дорогобуж и его окрестности превратились в настоящий литовский анклав.

Впрочем, из холопского состояния будут выводиться только обрусевшие невольники, лакмусовым показателем будет служить принятие ими православия и элементарное знание русского языка. Законодательная база под это дело была уже подведена, но об этом чуть позже. По моим замыслам, уже со следующего года должен начаться постепенный, показательно-агитационный процесс освобождения от холопства принявших православие литовцев. А вообще я желал, чтобы к середине тринадцатого века Дорогобуж превратился в основе своей в русский город, где правит бал вольнонаемный труд. Кстати говоря, положительный опыт успешной ассимиляции чужеродного этнического элемента Смоленское княжество уже имеет. Так, литовское племя голядь, жившее на востоке княжества в районе Можайска, сейчас полностью исчезло, бесследно растворяясь в русской среде.

С началом лета этого года литовские холопы раздавались бесплатно всем желающим ими обзавестись боярам-вотчинникам. И, надо признать, они расходились по загребущим боярским рукам, как горячие пирожки. Но мина под рабовладение уже была заложена и даже частично успела сдетонировать.

Дело в том, что пару недель назад был принят и опубликован закон «О холопстве». Этот закон на литовских полоняников пока никак не распространялся по причинам нулевого владения ими русским языком и сохранения в их среде традиционных верований. Новый закон, прежде всего, защищал коренное славянское население. Согласно этим недавним добавлениям в «Новую Русскую Правду», на территории Смоленской Руси православного русского или православного инородца, владеющего русским языком, воспрещалось держать в холопском состоянии.

Ситуацию еще более обострили поправки к закону «О закупах», вышедшие одновременно с новым законом «О холопстве». Отныне должники, попавшие в кабальную или иную экономическую зависимость и не имевшие возможности в срок, как предусмотрено договором или условиями сделки, рассчитаться со своими кредиторами, по решению суда, отрабатывали долг своим трудом не у своего кредитора, а на государственных предприятиях и частных товариществах. Часть зарплаты такого рабочего не выдавалась ему на руки, а переводилась на счет кредитора, а сама сума кредита расти уже не могла, она замораживалась.

В результате принятия этих законов и поправок бояре и другие рабовладельцы, поняв, куда дует ветер, стали самостоятельно и без понуканий освобождаться от русских холопов и брать на их место литовцев, наводнивших сейчас всю страну. Мне такое положение дел тоже было выгодным – с моих плеч снималась обязанность обустраивать на новом месте десятки тысяч прибалтов, насильно перемещенных на территорию Смоленской Руси.

Но вернемся к практическим делам дня сегодняшнего. Взвесив все «за» и «против», я решил отпочковаться от смоленско-гнёздовских химических производств и Ковшаровского торфопредприятия, переведя часть специалистов вместе с оборудованием в Дорогобуж. Создав в этом городе, как не сложно догадаться, ДКХЗ[5]. Я не видел смысла в дальнейшей концентрации производства в Смоленске. С недавних пор я был уверен, что смогу обеспечить безопасность столь близко расположенного к Смоленску города.

ДКХЗ, по моим планам, должен быть разделен на пять цехов или заводов.

1. Шамотный завод – будет отвечать за добычу и переработку каолиновых глин, производство шамотных кирпичей. Он же будет осуществлять попутную добычу бурого угля, его дробление и просеивание на обогатительных барабанах, с целью поиска содержащегося в угле серного колчедана.

2. Кислотный завод – будет изготавливать серную и другие кислоты.

3. Пороховой завод, целиком завязанный на переработке аммиачной воды и селитряниц восточных уездов.

4. Керамический завод – будет осуществлять добычу тугоплавких глин в Молодилово, производить фаянсовые и, возможно, фарфоровые изделия, с использованием шамотных глин.

О фарфоре я знал, что его получают способом высокотемпературного обжига смеси каолина, кварца (кремнезема), полевого шпата и глины. В этот же состав, для получения твердого фарфора, который мог использоваться в качестве заводской посуды (выпарительные чашки, тигли, реторты, трубы и прочее), дополнительно вводятся, в малых количествах, известь и окись калия.

Эти материалы по отдельности перемалываются с водой, а затем смешиваются вместе в виде густой жидкости. Тесто отлеживается продолжительное время, замачивается водой, заминается, валяется и формуется. Затем следует сушка изделий, слабый обжиг с нанесением глазури (эмали). В глазуровании фарфора, если мне не изменяла память, применяли тугоплавкие виды стеклянного сплава, для этого в ее состав вводили щелочи (Na2O и К2O). Обжиг в фарфорообжигательной печи продолжался до двух суток.

Фаянс, отличный от фарфора своей более пористой поверхностью, изготавливается из тех же материалов, что и фарфор. Меняются лишь соотношение компонентов и режимы обжига.

Этими скромными для профессионала, но важнейшими для первооткрывателя, если можно так сказать, знаниями, я поделился с будущим начальником керамического производства в Дорогобуже.

5. Коксохимический завод – займется углехимией. Конечно, выгодней, во всех смыслах,