Перед выходом на рубеж атаки штурмовой отряд был разделен на три отдельно атакующих группы — одна по новосельцевской дороге, две — на флангах.

Разведчики вышли на большак у моста. Немецкий патруль был бесшумно уничтожен. В домах знакомых жителей на окраине разузнали расположение основных сил противника в деревне. Подошли тихо-тихо к этим избам и заняли удобные позиции для огня.

В балтутанском Заречье раздалась стрельба — атаковала первая фланговая группа. По этому сигналу основная группа перешла к действиям. Забросав занимаемые противником избы гранатами, ударили из пулеметов. Не предусмотрев пути отхода на случай подобной партизанской атаки, немцы гибли десятками. По улице бежать вперед навстречу пулеметам не рисковали, а перелезая заборы на задворки — становились легкой мишенью. Не ломали голов партизаны и в отношении полицейщины, били наповал всех. В самих домах организованного сопротивления партизаны нигде не встретили, там остались лишь самые нерешительные из вражеских солдат. Прячущихся в подпольях изб, их моментально расстреливали. Пленных старались не брать, так и то в ходе боя их оказалось аж 86 человек!

Уже в центре Балтутино партизан в какой-то момент остановил женский визг и истерические выкрики по-немецки. Это была приехавшая навестить своего супруга жена, точнее, теперь уже вдова одного офицера. Успели остановить пытавшихся с ней разобраться. Решили оставить: пусть вернется в рейх и расскажет там впечатления о России…

Под утро, собрав трофеи и подсчитав количество перебитых немцев, партизаны покинули Балтутино. Только убитыми противник потерял не менее 217 человек. Остатки гарнизона отдельными группами в течение ночи отходили в единственно безопасном, западном направлении — на Разуваевку. Это тот же Старый Смоленский большак, как его называли под Глинкой, где когда-то считали свои последние военные версты наполеоновские солдаты корпуса Барагэ д'Илье.

Старинный, екатерининских времен, если не раньше, Смоленско-Ельнинский транспортный тракт, а в просторечьи — большак. Двадцативерстовый участок западнее Ельни. Именно здесь разгорелись драматические события одной из весенних 1942 г. немецких деблокирующих операций. Найдите о ней хоть что-либо в советской и постсоветской отечественной военной историографии. Клочки есть — в двух книжках, уже XXI века. Связной картины нег. Были бои, были сожжены деревни и села, гибли жители, гибли противостоящие вражескому натиску партизаны. Гибли и десятки, сотни вражеских солдат и офицеров. Немцы решились оплатить кровью нужный им результат, им требовалось обезопасить район Ельни и его коммуникации. Для советской же стороны это… Не гвардейская — хоть и на «Родине Гвардии», да и не операция, ведь операции — это когда армий и фронтов, а не народа. Так что… обычнейшая, реальная тогдашняя, «неизвестная» в советские годы и, естественно, позабытая теперь наглухо, подлинная та война.

Зима 1941/42 г. на полях центрального участка Восточного фронта преподнесла германскому командованию важный практический урок: обеспечение бесперебойного снабжения войск, как и обеспечение контроля над транспортными узлами и коммуникациями — единственный способ противостоять «анархии» войны в России, довести кампанию до требуемого финала. Одной из наименее надежных опор в каркасе системы снабжения тылов 4-й полевой и 4-й танковой немецких армий стала Ельня. Уже в начале весны 1942 г. ситуация воспринималась в высоких германских штабах столь серьезно, что была одобрена необходимость ее скорейшего военного решения.

Возникновение крупных партизанских отрядов, их объединение под общим командованием, явно заметное взаимодействие партизан с находящимися здесь небольшими регулярными силами РККА стало для руководства армий и тыла группы армий «Центр» неприятным подарком. В феврале партизаны овладели райцентром Глинкой, перерезали здесь железнодорожную линию Сухиничи — Смоленск. Вернуть этот райцентр и участок железной дороги под немецкий контроль к марту не удалось. Во многом также стимулом к безотлагательному началу немцами операции западнее Ельни послужили и события партизанского налета на село Болтутино, которых мы чуть позже еще коснемся. И партизанский штурм Ельни в конце марта явился лишним доказательством правоты германских военачальников, принявших решение на операцию «Мюнхен». В Ельне немцам удалось удержаться. Но зыбкий успех надлежало закрепить.

Германская локальная наступательная операция под кодовым наименованием «Мюнхен» имела целью улучшить оперативное положение ельнинской охранно-полицейской группировки и, по возможности, продвинуться войсками от города в северном и южном направлениях, чем ослабить или даже раздробить партизанские группировки. Установление при этом контроля за соответствующей территорией существенно уменьшило риск военной и диверсионной угроз немецким коммуникациям в центре Смоленщины. Общее руководство операцией осуществлял командующий тыловым районом Группы армий «Цешр» генерал М. фон Шенкендорф. К операции были привлечены боевые подразделения 221-й охранной дивизии и 442-й дивизии особого назначения, местные полицейские силы, а также танковые подразделения из состава 1.0-й и 11-й танковых дивизий.

На рубеже марта — апреля 1942 г. противник неоднократно пытался кардинально переломить на фронте борьбы с полком «Лазо» ситуацию, наступая вдоль Ельнинско-Жерелевского и Ельнинско-Рославльского большаков. Однако бои показали, что уж обороняться-то лазовцы умели. Так, 30 марта немецкая атакующая группа в Саушкино (2 км к востоку от Данино) была встречена засадой 2-го партизанского батальона. Потеряв 5 человек убитыми, немецкая пехота сразу отошла в Ельню. Через день, 1 апреля, действуя из района 3 км южнее Ельни, группа противника атаковала вдоль Рославльского большака в южном направлении. Бой под Данино был для партизан неуспешен, их погибло 10 человек, 6 было ранено. Части сил противника удалось продвинуться к деревне Поповка (6—7 км южнее Ельни). 3 и 4 апреля немцы на этом участке снова пытались наступать и обстреливали артогнем от Битяково деревни Моксаки и Филатки. Но овладеть районами Жегуновки и Поповки врагу не удалось ни в те дни, ни позднее. Полк «Лазо» рассечь не удалось.

В первые дни апреля 1942 г. шла напряженная, с переменным успехом борьба у большака и южных подступов к нему западнее Ельни. Тяжелая артиллерия работала здесь по позициям 4-го батальона лазовцев весь день 3 апреля. Опережая возможный со стороны противника удар, в ночь под 4 апреля 1942 г. роты 4-го батальона полка «Лазо» овладели деревнями Милеево, Щеплево и Леонове Немцы предприняли контрмеры: 8 апреля частями 221-й охранной (пехотной) дивизии овладели населенными пунктами Леонидово, Волково-Егорье, Озеренск, сняв тем самым непосредственную угрозу партизан движению от Ельни по большаку на Болтутино. В этот же день немецкие атаки последовали на Кукусво, Леоново и Щеплево. Кукуево, по донесению из группы «Шенкендорф» в штаб Группы армий, было занято. Ранним утром 9 апреля группой до 250 человек пехоты с 6 тапками противник на участке Щеплево — Леоново продолжил атаки позиций 4-го батальона полка «Лазо». Немецкой атакующей группе удалось прорваться в Скоково и сжечь деревню. Понятно, что о местном населении никто из оккупантов не думал. Анализ тактики показывает — их и карателями-то не назовешь. Они просто уничтожали деревни. Группы по 2—3 танка подъезжали к деревушке метров на 300 и разбивали дома огнем. Затем, если стрельбы с развалин не начиналось, пехотинцы-факельщики довершали дело. Такая вот операция, и даже — «Мюнхен»…