своей шляпы и постоянно поглядывая на кого-то из людей в черном у меня за плечом. — Все понимаю, милок, да только не выйти мне…

— Дедуль, да что ж ты все заладил — «не выйти, не выйти»? Зрение подводит, что ли?

— Да! — старик опять обрадовался моей версии. — Да, милок, зрение подводит!

— Господи, — выдохнул я, — так бы и сказали. Ладно, сейчас выведу вас и в такси усажу. Точно заказали?

— Точно, милок, точно заказали…

— Так, а одежда ваша верхняя где? В гардеробе уже были?

— А нет никакой одежды, я так, милок, был.

Дед меня, если честно, подбешивать начинал. Нет, я-то старость уважаю, и далеко не факт, что сам в такие годы буду в психическом плане более сохранным, нежели этот старичок, но все же приспичило же ему именно ко мне обратиться! Неужели ни одна медсестра в отделении не озаботилась после выписки деда до такси сопроводить? Видно же, что он не в себе.

— Ну так что, милок, поможешь? — дедуля смотрел на меня снизу вверх такими же преданными глазами, как у кота из «Шрека».

«Сдался ты мне, старый», — мысленно ругнулся я, но вслух ответил совсем другое:

— Ну конечно, помогу, дедуль. Сейчас выведу вас. Точно верхней одежды не было?

— Точно, милок, точно.

Решив, что проще сначала сплавить деда в такси, а после уж и своими делами заниматься, не отвлекаясь на подобную ерунду, я взял пожилого пациента под локоток и повел к выходу. Чай, не простудится дедуля, там до стоянки такси всего метров двадцать идти. Скорее всего, его скорая сюда привезла именно так, в костюме и в шляпе, просто не подумал никто о том, что деду потом как-то возвращаться придется.

Шли мы медленно, внимания на нас при этом никто из присутствующих не обращал. Скорее всего, этот дед уже давным-давно тут надоел всем. Сволочи, это что ж, он тут до вечера сидел бы, если б я не помог? Надо будет этот вопрос с руководством обсудить. Я понимаю, упадок медицины, все дела, но человечность банальную никто ведь не отменял!

Мы медленно доковыляли до первых стеклянных дверей, вышли в тамбур — туда, где гудел, как сумасшедший, вентилятор с горячим воздухом, а после открыли и вторую дверь, ту, что на улицу вела. И тут я получил от деда по башке. Чем уж он меня приложил, я так и не понял, да только от силы его удара у меня ноги в коленях подкосились, а сам я по стеклянной двери на мокрый пол сполз. Дальше и вовсе странное произошло — дедок этот выскочил на улицу и встал. Как вкопанный. Перед ним, выгнувшись дугой, со вздыбленной на холке шерстью стоял мой Василий и драл свою глотку что есть мочи. Выглядел мой котодоберман предельно грозно, практически так же, как и тогда в подъезде, перед тем как мне кровь пустить.

— Прочь! — противным скрипучим голосом прошипел дед и приготовился к прыжку.

Да-да, вы не ослышались — дед именно что хотел кота моего перепрыгнуть. Он с силой оттолкнулся от земли и взмыл вверх метра на два, но Василий тоже не дремал. Молниеносно среагировав, он стрелой бросился на перехват и в самой высокой точке полета ловко полоснул старика по лицу своей лапой. Только сейчас я понял, что лицо у старика выглядело до безобразия отвратительно. Такое впечатление, что передо мной сейчас рухнул на землю полуразложившийся труп, как минимум месяц пробывший в теплом помещении.

Падая, страшный дед изловчился и приземлился на все четыре конечности, причем конечности эти он выгнул под абсолютно неестественными углами и стал похож на паука. Яростно зашипев на Василия, этот статист из сериала «Ходячие мертвецы» попытался уползти вверх по стене здания, но и на этот раз кот приземлил его точным ударом лапы.

— Прочь! — уже почти истерично провизжало существо, которое еще совсем недавно было милейшим дедушкой, и начало замахиваться на Василия своей костлявой конечностью.

— А хрен тебе, мертвяк! — грозно ответил ему тот. — Еще один шаг — и развею! А ну, марш на перепись!

И тут случилось странное. Дед вновь встал на обе ноги, сгорбился и принял прежний невинный вид. Напоследок злобно глянув на кота, он медленно прошествовал мимо меня в приемный покой и уселся на ту же лавку, где и сидел до всей этой безобразной сцены.

Ошарашенный и сбитый с толку, я перевел взгляд на приемный покой. И вот теперь совсем иными глазами мне на него посмотреть удалось.

— Ну, теперь понял? — спросил у меня Василий, успевший принять свой прежний облик миролюбивого кота-переростка.

— Они что, все мертвые? — изумленно спросил я.

— Ну, не все, — пожал плечами Василий, — но многие.

— А чего они тут…

— Ты давай, Григорий, давай, приходи в себя, да и пойдем отсюда. Лучше тебе это на свежем воздухе обмозговать.

— А эти в черном… Это?..

— Давай, давай, — кот, как смог, помог мне подняться. — Пошли, там все расскажу. Ты пока тут тупил, я хозяйкин след отыскал. Нет ее здесь, так что торопиться нам нужно.

Глава 17

— Ты, хозяин, когда про толпу в своем корпусе рассказал, я сразу все понял, — признался кот.

Кстати, от меня не ускользнул тот факт, что он начал обращаться ко мне непривычным и режущим мой слух словом «хозяин».

— А сразу не судьба была предупредить? — нервно докуривая вторую кряду сигарету, попенял я своему слуге. — Я же со страху чуть ежика против шерсти не родил!

Мы с котом сейчас занимали маленькую курилку позади морга. Тут и днем-то не густо людей, а сейчас, когда уже темнеть начало, вероятность наткнуться на кого-нибудь из врачей или начальства была и вовсе минимальной. Плюс зимой вообще темнело рано, а тут еще и тяжелые свинцовые снеговые тучи, набежавшие невесть откуда, способствовали нашему уединению. Правда, сдается мне, что мы здесь все же были не одни. Несмотря на сильный стресс, пережитый минутой ранее, я чувствовал на себе чей-то тяжелый взгляд. Что характерно, Василий, кажется, ничего подобного не ощущал. Огромный кот внимательно следил за каждой моей затяжкой, умастившись на холодной скамейке под небольшим навесом. Уж не знаю, откуда у меня это странное ощущение взялось — вполне возможно, таким образом во мне начинала пробуждаться чужая сила. У кота она тоже есть, да только, с его же слов, силы в нем этой — лишь небольшая капля от исходной. Потому-то он сейчас слеп и глух, а мое подсознание при этом просто-таки вопит от чувства тревоги и опасности.

Перекур