— А почему ты ему помешал?

Нет, я уже догадался, что сила, которой меня наградила бабка Семенова, каким-то боком относится к тонким материям посмертного существования, но вот роль кота и, что важнее, самой ворожеи в этом потустороннем мире мне была пока не ясна.

— Вернул, потому что мог это сделать. Души, избежавшие посмертия и общения с посмертными вестниками, частенько теряются на нашем физическом энергетическом уровне бытия.

Опять непонятные слова. Это что за энергетические уровни бытия? Сколько их? Кто обитает на каждом из уровней? Вопросов было так много, а времени так мало…

— И что тут плохого? — решил зайти я издалека. — Ну и пусть себе гуляют по свету. Я так понимаю, они уже никак не могут повлиять на наш, как ты там выразился, энергетический уровень бытия.

— В большинстве таких случаев ничего плохого не случится, — согласился с моим выводом Василий. — Заблудшая душа помыкается день-два, поймет, что утратила всякую связь с тем миром, откуда прибыла, да и сама начнет искать встречи с посмертным вестником. Мало кому улыбается вечность скитаться меж мирами, медленно утрачивая собственное я. Тут нужно понять, что большинство душ в своем земном прошлом были маленькими, слабыми и мелочными людишками. Но попадаются среди них и другие экземпляры. Чаще всего это люди, пережившие сильный эмоциональный опыт во время перехода от жизни к смерти.

— Люди, умершие не своей смертью? — предположил я и частично угадал.

— Да. Либо убиенные, либо, наоборот, душегубы, — дополнил мою догадку Василий. — Убийцы, садисты, насильники и прочая человеческая падаль, как правило, еще при жизни касаются смерти и носят в себе ее отпечаток до конца своих дней. Их души изуродованы до неузнаваемости, испоганены грехом и самобичеванием. Вот этакие красавчики чаще всего и бегут от посмертия. Бегут, поскольку понимают, что за свои грехи им придется отвечать.

— Перед кем отвечать? — перебил я кота.

— Я уже говорил, нам того знать не дано, — несколько раздраженно повторил свое предыдущее утверждение Василий. — Все, что могу сказать — такие, как мы с ворожеей Варварой, их разыскиваем и возвращаем в руки посмертных вестников. Возвращали, точнее.

— Так, стоп! Причем тут вы с Варварой?

— Теперь уже мы с тобой, — поправил меня кот.

— Это еще бабка надвое сказала! — возразил я и закончил свою мысль. — Разве у смерти нет какого-то надзорного органа? Что-то мне подсказывает, что если уж существуют посмертные вестники, то есть члены некой организации — своеобразной таможни, занимающейся транзитом душ, то должны быть и карательные органы, которые призваны непокорные души наказывать. Некие пограничники от мира духов.

Кот пристально посмотрел мне в глаза. Кажется, он уже сообразил, что открывает мне тайны своего мира слишком уж скоро и что я его к этому осознанно подталкиваю. Сам я при этом не видел причин тянуть кота за яйца (фигурально, разумеется). Если я выживу, мне так и так придется со всем этим столкнуться. А если умру в скором времени, то какая разница, буду ли я знать о том, что меня ждет в посмертии?

— Много ты, Григорий, думаешь. Не о том ты печешься сейчас, у нас ведь, между прочим, дело есть.

— Ты мне сейчас зубы заговариваешь?

— И не думал.

— Тогда почему хитришь?

— А ты решил, что получил силу, и нате — все стало понятно и доступно?

— Я, между прочим, этой силы не просил. Меня твоя ведьма старая…

— Ворожея!

— Да хоть Гарри Поттер! — я почувствовал, что начинаю терять самообладание. — Ты хоть понимаешь, что твоя хозяйка мне всю жизнь испоганила? Что силу она свою обманом мне передала? Да если бы не случайность, отвечать бы ей по справедливости сейчас перед этими самыми посмертными вестниками!

Как раз в такие моменты меня выручает способность к критическому мышлению. Именно сейчас, когда я сам себя поймал на излишней эмоциональности, я решил воспользоваться моментом. Кто поймает меня на лжи, если мои эмоции не наиграны? Василия, конечно, жалко, но план, спонтанно возникший в моей голове, был призван сохранить сразу три жизни — его, мою и жизнь моей сестры. Разумеется, было бы лучше обсудить этот план с котом, но что-то мне подсказывало, что те, кто сейчас наблюдает за нами из тьмы, уже не допустят нашего с ним приватного общения. Что ж, значит, положусь на собственную интуицию. План представлялся мне более чем выполнимым, но для его реализации мне нужно было точно понимать, что Вера и Василий в безопасности.

— Вот, сейчас ты сам ткнул туда, где ответы лежат! — прервал мои размышления кот.

— Чего?

— Ты сказал «случайность».

— Ну?

— Что ну? Али нет в нашей жизни случайностей? Что, если сила сама тебя выбрала? Что, если это ее решение, а хозяйка моя, дай ей Род покоя, просто ситуацией воспользовалась?

— Восхитительно! Она (непечатно) ситуацией воспользовалась, а мне теперь головняк с ее родственничками решать. Ты понимаешь, что и на меня, и на сестру мою эти ведьмы старые охоту объявят?

— Ворожеи!

— Да хватит уже! Плевать я хотел, как они себя называют!

Если честно, я только сейчас осознал, в какой переплет попал. Неудивительно, что моя психика такого напора не выдержала. Сорвался я на Василия, что уж и говорить. Просто все яснее становилось, что я не сошел с ума, а все происходящее вокруг меня — правда-истина. Слишком уж реалистичным все было. То, что раньше казалось мне вымыслом, сказкой, легендами и прочим фольклором, теперь представало предо мной правдой жизни. И даже хуже — не только жизни, но и смерти. И ужаснее всего то, что я на все это безумие не подписывался. Не просил я ни силы этой дурацкой, ни кота этого, ни ответственности. Я чувствовал, что меня несет, но остановиться уже не мог. И да, надо было пользоваться этим состоянием по полной!

— Я уже молчу о том, что твоя бывшая хозяйка обманом повесила на меня некие грехи вековые, за которые мне придется в посмертии ответить бог знает перед кем!

— Да, уж будь уверен, бог точно знает, перед кем тебе отвечать придется! — ох, удалось мне все же задеть кота за живое, я чувствовал это и не собирался давать заднюю. На то и был расчет.

— Раньше я ни в бога, ни в дьявола не верил, а теперь ты мне о каких-то сущностях, служащих смерти, вещаешь! Ты мне еще про антихриста расскажи и о втором пришествии. Поведай, раз такой умный, какую роль во всем этом эпосе будем мы с тобой играть! Не можешь? Чего молчишь, насупился? А мне каково? Не просил я всего этого! Не