– Эй, есть тут кто?

– Стой! Кто идёт? – услышал я молодой дрожащий голос.

Похоже, боец был не только испуган, но и сильно замёрз: простудился, гнусавил.

– Ого, не сбежал? Техник-интендант первого ранга Гусаров. Боец, доложись.

– Товарищ техник-интендант первого ранга, боец Суворов. Нахожусь на охране склада вторые сутки… не жравши.

Последнее явно было криком души. Ведь это был склад боепитания, продовольствия там не было.

– Боец, снимаю тебя с поста. Склад ликвидируется в связи с захватом этих территорий немцами. Забирайся в танк, там сухая шинель и горячая еда.

– Есть, – радостно откликнулся тот.

Пока боец подбегал, я достал шинель и котелок с ухой, три куска хлеба и кружку сладкого чая с двумя чебуреками, включил внутри танка свет. Он неуклюже залез через башню, я помог ему. Шинель у него – выжимать можно, как и форму, так что велел ему раздеваться полностью. Закутавшись в сухую шинель, он быстро хлебал своей ложкой уху, при этом у него было такое блаженное лицо, что я невольно улыбнулся. Паренёк был моих лет, рыжий и конопатый. Похлопав его по плечу, я сказал:

– Всё будет хорошо. Ты пока ешь, а я склад заминирую.

Я покинул бронемашину, пробежался по складу и всё прибрал. Я был в форме, шинель снята (внутри с ней неудобно) и шлемофон вместо фуражки. Вернувшись, забрался в танк; боец уже чай пил, хрустя горячими пирожками. Он устроился на месте заряжающего, там ему удобнее было, а мокрую форму на казённик орудия повесил. Устроившись на своём месте и закрыв люк, я протянул ему шлемофон.

– Надень, так мы на ходу переговариваться сможем. Вот в эту штуку на проводе нужно говорить, там микрофон. Сейчас проедем до госпиталя, он тут рядом, пара километров.

– Там стрельба была, я сам слышал.

– Меня четыре дня не было, по заданию в Киев ездил, а вернулся – тут такое застал… Ничего, разберёмся, главное, чтобы наши были живы. Сейчас с парнями прогуляемся, если там немцы – уничтожим, наших раненых и медперсонал освободим.

– Парнями?

– Я не один, если ты об этом, за танком ещё машины идут. Слышал о боевых интендантах?

– О, да, товарищ командир. Извините, я вас сразу не вспомнил. Значит, они тоже тут?

– Да, одна группа. Грешно оставлять наших раненых немцам, будем спасать и вывозить из котла.

– Хорошо, товарищ командир.

Запустив двигатель, я покатил вперёд. Когда на границе Взора появилась стоянка госпиталя, я остановил машину, мы находились в километре от неё. Рёв мотора немцы, которых было около взвода, слышали и насторожились. Заглушив двигатель, я сказал бойцу:

– Пойду прогуляюсь. Ты спи, вижу, что устал. Я тебя запру внутри.

– Хорошо, товарищ командир.

Я выбрался наружу, не забыв шинель и фуражку и бросив на сиденье мехвода шлемофон, запер люк и быстрым шагом направился в сторону госпиталя. Наши раненые и медперсонал, похоже, пока живы, это хорошо. Раненых было на удивление много, госпиталь был переполнен, даже под открытым небом лежали, тысячи четыре я насчитал. Похоже, сюда со всей округи свозили. Уничтожить весь взвод удалось без проблем, темнота мне очень помогала. Оставалась большая палатка, в которой была операционная. Сейчас там был собран весь медперсонал и находились три немца: двое у входа, с карабинами на ремне, и внутри офицер, рядом с ним – переводчик. Последнего я узнал: не раз его видел, это наш штатный переводчик в штабе корпуса. Он был без ремня и шинели, голова была перевязана окровавленными бинтами.

Охрану я легко уничтожил, аккуратно положив на землю, чтобы амуницией не загремели, после чего зашёл в палатку, где немец вещал о том, что скоро у наших врачей будет много работы, причём лечить будут не русских, а немецких солдат. Я, скользнув вперёд, встал за его спиной и резким движением ножа перерезал ему глотку. Немец повалился, харкая кровью, а я посмотрел на главврача госпиталя, стоявшего впереди толпы медиков и, вытирая нож платком, сказал:

– Здравствуйте, Лев Валерьянович, семь дней не виделись.

Главврач хорошо меня знал: однажды я подарил госпиталю бочку свежей черноморской рыбы. Он был не только главврачом, но и возглавлял медицинскую часть корпуса, будучи военврачом первого ранга, что соответствует армейскому подполковнику.

– Максим? – удивился он; усталость и обречённость постепенно исчезали с его лица. – Ты-то тут откуда?

– В Киев послали, возвращался и застал тут такое. Мои ребята немцев уничтожили. Тут вот какое дело, товарищ военврач первого ранга. Мои ребята – группа боевых интендантов, о которых знают уже все фронта. Так вот, мы готовы вывезти госпиталь со всеми ранеными, медперсоналом и имуществом, но при условии, что все будут спать: парни не хотят светить лица. У вас хватит на всех снотворного? Вы просто уснёте, а проснётесь уже у наших. Выгрузим вас у железной дороги.

– Я могу надеяться?..

– Слово командира. Да вы не волнуйтесь, всё будет в порядке. Уснёте тут, проснётесь на наших территориях. Сейчас всё собираем, сворачиваем палатки и готовим технику к эвакуации, потом пьёте снотворное. Парни подождут в стороне.

– Хорошо.

Какое же облегчение я испытал, когда военврач согласился. Все тут же забегали: что делать, медики знали, за час всё свернули и подготовили. Из техники было три полуторки с санитарными крестами на тентах, санитарный автобус на базе ЗИС-а и три трофея: два автомобиля «Опель-Блиц» и бронетранспортёр. У госпиталя была своя охрана: стрелковый взвод и две зенитные пулемётные установки. Немцы внезапно, без боя всё захватили. Пленных из охраны я освободил и вооружил. Снотворное медики и бойцы выпили, пятнадцать минут – и все спят.

Я пробежался и отправил их всех в Хранилище. Технику и оборудование госпиталя, включая небольшой склад медикаментов, – туда же. Убедившись, что вокруг пусто, побежал к танку. Там было тихо. Боец не проснулся, даже когда я, отряхивая сапоги от грязи, залез внутрь. Я завёл уже остывший двигатель, развернулся и покатил, покачиваясь на неровностях, обратно к дороге. По полевой танк тяжело шёл; страшно подумать, что будет, когда на пашню сверну.

Боец весь остаток ночи проспал в тепле, шедшем от мотора. Чтобы объехать немцев, приходилось не раз съезжать на поле, расход топлива сразу подскакивал, но танк шёл. Немцы пускали осветительные ракеты, старались высмотреть, кто там шумит, однако обошлось. Главврач госпиталя, который курировал все медсанбаты, дал мне координаты их местонахождения до захвата немцами, а также приказ врачам медсанбатов выполнять мои требования и слушаться меня беспрекословно.

Из трёх медсанбатов наших дивизий я нашёл целыми два, третий был уничтожен: похоже, немцы по палаткам с ранеными танки гоняли. Я, когда это увидел, был так зол, что расстрелял из полкового миномёта деревню, на улицах которой стояло немало немецких танков. Хороший пожар вышел: топливо от горевших бензовозов текло по уклону улицы, поджигая остальную технику. А вот два других медсанбата, захваченных, я освободил и по старой схеме, как с госпиталем, отправил в Хранилище. Таким образом, я спас почти пять сотен медперсонала и семь с половиной тысяч раненых бойцов и командиров. Это не соединения перекидывать, тут другое, и я считаю, что не нарушаю обещания, данного Михаилу.