– Техник-интендант первого ранга Гусаров, – вытянувшись и козырнув, представился я командарму. – Направлен в котёл командиром медчасти шестьдесят первого стрелкового корпуса для эвакуации всех медподразделений, которые смогу обнаружить. Двигаюсь в составе трёх групп боевых интендантов, они пока округу под контроль взяли.

Тут как раз какая-то пичужка со стороны громко застрекотала, как по заказу. Я сделал вид, что прислушался, и пояснил:

– Сигнал. Пока всё тихо.

– Вот что, я снимаю вас с прежнего задания. Сейчас ваша задача – эвакуировать штаб нашей армии.

– Простите, товарищ генерал-лейтенант, но группы боевых интендантов мне не подчиняются. Я наблюдатель. Я попросил их помощи в поиске и вывозе раненых и медперсонала с территории котла, и мне пошли навстречу. Я сомневаюсь, что они согласятся выводить вас, а один я просто не справлюсь. Тем более до немцев чуть больше двух километров, и когда мы ночью пересекали их расположение, то поработали там ножами: более пяти десятков немцев не проснутся. Ещё заминировали склад со снарядами: сдвинут ящики – рванёт. Нет, мы там так пошумели, что немцы сейчас злы и бдительны. Точно не пройдёте.

– Лейтенант, это приказ, – жёстким тоном сказал командующий.

– Я техник-интендант первого ранга, товарищ генерал-лейтенант. Есть один способ вас эвакуировать, но он достаточно сложный. Парни из боевых интендантов не хотят показывать свои лица и технику. У нас есть снотворное. Принимаете, засыпаете – и просыпаетесь у наших. Только так и никак иначе.

– Это неприемлемо, – сказал стоявший рядом бригадный комиссар.

– Понял, товарищ комиссар. Если желаете, могу накидать схему расположения немецких подразделений чуть в стороне; мы там изучали возможность перейти линию заслонов, но слабое место нашли в другом месте. Ночью вы сможете там пройти. Если повезёт, даже тихо. Карта есть?

Карта нашлась, и я за двадцать минут накидал схему расположения заслона немецких войск. А я там действительно всё изучил с помощью Взора. И сейчас описал, указал слабые и сильные стороны немецких подразделений, посоветовал, как тихо пройти. Объяснил, где находится госпиталь, командир которого отправил меня на задание. Посоветовал дождаться ночи в роще, а то наблюдатели засекут, и с темнотой выдвигаться. Задерживать меня не стали: видимо, были и этим довольны. Когда я уже собирался уходить, бригадный комиссар всё же спросил:

– Товарищ Гусаров, а боевые интенданты – это правда?

Вопрос был задан достаточно громко, все насторожились и прислушались в ожидании моего ответа.

– Байка, – невозмутимо ответил я. – Я сам недавно узнал. Парни из осназа НКВД были. Командир одной из групп, капитан Минск, пошутил про интендантов, а я поверил. Позже, когда в газетах статьи вышли, мне объяснили, что там и как. Правда, опровержение в газетах дать не просили: парней забавляет, что их теперь называют боевыми интендантами. Хорошее прикрытие. Хотя себя они зовут боевыми хомячками. И так и эдак смешно.

– Лучше бы боевыми комиссарами назвались, – пробурчал бригадный комиссар.

После этого я покинул расположение окруженцев. Когда я уходил, они в роще устраивались, два костерка запалили, дымных. Не-е, эти точно не выйдут: вообще нет опыта незаметного передвижения.

Покинув рощу, я добрался до противоположной опушки, метров двести до неё было. Придерживая висевший на боку автомат, устроился, прислонившись плечом к дубу, и осмотрелся. Чисто, только следы от множества сапог на податливой почве: тут штабисты и шли. Я вообще ночной охотник, и честно сказать, сильно стрёмно было выходить на открытую местность, так что пока раздумывал, как поступить. Да ещё два бойца со спины наблюдали за мной: может, хотели выследить, как я встречусь с «боевыми интендантами».

Вздохнув, я направился по следам штабистов вглубь котла. Открытая местность в данном случае была преимуществом и для меня: это позволит мне рассмотреть противника издалека, за пределами дальности огня из лёгкого стрелкового оружия, и даст мне возможность достать тяжёлое, тот же миномёт, и накрыть немцев. Бойцы за мной не пошли, вернулись обратно. Взор уже на тысячу восемьсот один метр работал, следующая опция пока не открылась, значит, двух тысяч ждать нужно. А дымок-то над рощей заметен: дебилы, сырые дрова используют.

Шагалось легко. Был бы танк, я бы на нём поехал, но он был оставлен для обороны села. Про Т-35 непонятно, на ходу они или нет, но то, что ремонта требуют, в этом я уверен. А вот танкетки можно использовать. Правда, у них гусеницы узкие, на топкой почве тяжело будет, но их преимущество в том, что они плавающие. Однако рисковать, доставая танкетку в открытом поле, я не хотел, поэтому шёл дальше, присматривая хоть какое-то укрытие или низменность. Прошёл километра четыре, когда поля вокруг изрезали овраги. Спустившись в ближайший отнорок, я достал Т-38. Танкетка с ходу завелась: ещё бы, это до Т-35 у меня руки не дошли, а эти я и обслужил, и заправил, пулемёт в башенке тоже проверен. Устроившись на месте механика, я погнал прочь.

Проехав километров пять, снова спустился в овраг и, заглушив двигатель, стал доставать снедь. Время почти шесть часов, скоро стемнеет, есть хочется. Быстро поел и продолжил путь. Пригодилось умение танкетки плавать: переправился через небольшую, но глубокую речку, найдя подходящий спуск на воду и подъём на другом берегу. В ходе переправы выяснил, что танкетки нужно готовить к преодолению водных препятствий, то-то тут две банки с солидолом лежали: я не замазал, и из щелей текло. Ну, будет уроком, всё в опыт.

Вскоре Взор показал скопление техники. Подъехав ближе, я понял, что в большинстве это штабные машины, многие стоят с открытыми дверцами. Похоже, это техника штаба армии, с командирами которой я встречался. Видимо, жечь технику побоялись, чтобы не привлечь внимание, вот и бросили, как только топливо закончилось. Сорок единиц техники, из которых пять зенитной, из них две в 37 мм, а остальные – пулемётные, и два пушечных броневика. Всё это я убрал в Хранилище. Проехал ещё немного, и снова остановка. В небольшом озерце наши танкисты утопили три танка: два Т-26 и одну «тридцатьчетвёрку», только башни торчат. Не поленился: разделся и добрался до них, убрал в Хранилище. Выбравшись, дрожа от холода, достал снова и поставил на берегу, чтобы вода стекла. Быстро оделся, пытаясь согреться. Хорошо, простуда не грозит – вылечусь.

Я понимал, что двигатели танков схватили гидроудар, и их придётся чинить, но пушки были в порядке. Под Москвой танки точно пригодятся. Так, в темноте, я на танкетке и гнал дальше, стараясь держать максимальную скорость. Не повезло: на очередном повороте слетела гусеница. Танкетку и гусеняку я убрал в Хранилище, потом починю. Достал вторую (их у меня две было) и погнал дальше.

Техники и брошенного вооружения стало попадаться всё больше и больше. Иногда Взор показывал отступающих, от одиночек и небольших групп до подразделений, которые шли колоннами, с сохранением дисциплины. С командирами таких подразделений я общался: останавливался, опознавался, чтобы не подстрелили или не подбили (пушки у них были), узнавал координаты медсанбатов или госпиталей. Достоверно узнал о двух медсанбатах и двух госпиталях, которые не смогли выехать и остались вместе с медиками. Я сразу решил, что туда и отправлюсь. Сам тоже делился информацией, указывал на картах, если они были, где немцы организовали заслоны. В этих местах немцев ещё не было, это в других наших уничтожают, организуя мини-котлы, так что у этих был шанс вырваться.