В памяти Мэри встал день, когда ее малышке была сделана прививка. Она не спускала глаз со своего ребенка до самого вечера, боясь атаки болезни. Но ничего подобного не произошло. Малышка ела и спала так же отлично, как и перед вакцинацией. Она родилась очаровательной крошкой с черными волосиками и ярко-голубыми глазками и так мило сформированными лодыжками, что, как уверял счастливый Элджин, впоследствии непременно станет покорительницей многих сердец.

Мэри очень боялась вакцинации, но видение страшного тележечника, собирающего ночную жатву, пугало ее еще больше. И она решила, что не будет иметь права предлагать лечение другим женщинам, если не подвергнет ему своего собственного ребенка.

Турчанки о чем-то энергично и взволнованно заговорили между собой, Мэри и переводчица внимательно прислушивались к их беседе. Наконец жена великого визиря сделала знак синьоре Пизани, что хочет что-то сказать, и та стала переводить.

— Если паша изъявит согласие, то она пошлет за доктором Скоттом, чтоб тот сделал такое же лекарство для ее сына, какое он сделал для твоей дочери. И другие женщины то же сказали. Раз ты не сомневаешься в этом снадобье и разрешила дать его своей маленькой дочери, то они тебе верят.

Жена визиря сложила ладони вместе в знак согласия с предложением Мэри и продолжала что-то говорить.

— Она сказала, что хочет взглянуть на лицо твоего мужа, — объяснила синьора Пизани, — она слышала, что вы сильно любите друг друга.

Мэри сняла с шеи медальон и расстегнула замочек, чтобы показать портрет Элджина. О, если б ее муж был таким же, каким был в пору, когда писали этот портрет! Но за последние месяцы болезнь так усилилась, что от его носа почти ничего не осталось.

— Счастлива женщина, которая является единственной женой у своего мужа, — мечтательно произнесла жена визиря.

Но Мэри не могла представить себя на месте женщины, жизнь которой зависит только от того, сумеет ли она произвести на свет наследника. В оттоманских землях муж не может оказать предпочтения женщине, которая потеряла десять своих детей, перед той, которая произвела на свет здоровых младенцев и сумела их вырастить. Это может быть жестоко, но в этом есть своя логика.

Женщины предались недолгому отдыху, затем Мэри показали помещения гарема, и ее поразило количество его обитательниц. Она осмотрела две комнаты, в которых увидела молодых девушек, склонившихся над вышиванием. Перед ними на деревянных рамах были натянуты ткани, покрывала, чехлы для подушек, будущие шали. Оставаясь незамеченной, Мэри с удивлением следила, как снуют иглы и тянут за собой сквозь лен и шелковые ткани золотую нить. В другом помещении, еще большем, дюжина тружениц ткали яркие разноцветные ковры, которые здесь называют «килим». Мэри нашла их прекрасными.

Под конец этой прогулки ей продемонстрировали выступление хора. Девушки, которые в нем пели, не были ничьими любовницами, женами или наложницами, как ей объяснили, но всего лишь невольницами, которых научили петь и играть на разных музыкальных инструментах. Мэри, конечно, хотелось послушать турецкие песни, но из уважения к знатной гостье хор исполнил английский гимн.

К концу дня она прикинула, что повстречала не меньше сотни женщин, обитавших в гареме. Откуда они берутся? Ей была неприятна мысль о том, что этих несчастных похитили из родных домов и привезли сюда, чтобы они ублажали султана или трудились, умножая его добро. А может, когда-то пираты захватили корабли, на которых путешествовали эти женщины — такие же порядочные и благородные, как сама Мэри, — и продали в гарем, где им пришлось подчиниться принуждению? Но все комнаты гарема, по которым она сегодня проходила, жужжали ровным рабочим гулом. Она не заметила ни малейшего следа того, что женщин склоняли к труду силой или угрозами, хоть не сомневалась, что неповиновение может повлечь за собой суровое возмездие. Мэри поймала себя на мысли, что хотела бы получить подтверждение печальных рассказов о несчастных, томящихся в неволе женщинах.

— Откуда в вашем гареме столько девушек? — спросила она у той, которую назвали «ключницей», надеясь, что получит честный ответ. — Это пленницы, которых захватили во время военных действий?

— Очень немногие из них. Есть сироты, но большинство из девушек были проданы сюда своими собственными семьями, поскольку их родные не имели средств содержать их. Здесь же они накормлены, обустроены, и их обучают всему, что положено им знать. Они трудятся для того, чтобы заслужить свободу. Когда девушки войдут в возраст, им подыщут хороших мужей. Такова судьба большинства из них. О них печется сама валиде, благослови ее за это Аллах!

И, будто прочтя мысли Мэри, жена визиря добавила:

— Этим бедняжкам не пришлось оказаться на улице и в бесчестье добывать себе хлеб, как это бывает в других странах. У нас они защищены от посягательств мужчин.

После долгого дня Мэри была приглашена к валиде еще раз. В этот поздний час мать султана сидела, укутавшись в мех горностая, подбитый розовыми шелками, и казалась еще более представительной, чем утром. Шитая золотом шаль была накинута на ее плечо. Мэри, которая переоделась в парадное платье, украшенное бусами и цехинами, получила комплимент от валиде, которая попросила Мэри присесть рядом и снять перчатки, что та в недоумении и сделала. Эта женщина пожелала взглянуть на ее ногти? Но тут же поняла, что эти слова нужно рассматривать как приглашение задержаться подольше. Валиде в приятных выражениях высказала одобрение внешности ее молодой гостьи и пригласила провести ночь в гареме.

— Море сегодня бурное, — объяснила она. — Я бы не хотела, чтоб такая важная дама рисковала своим здоровьем, переправляясь по волнам.

— Я не боюсь высоких волн, — с улыбкой отвечала Мэри. — К тому же я мечтаю поскорей вернуться к своим милым деткам.

— Мне лишь хотелось избавить вас от неприятного путешествия и, может быть, познакомить с кое-какими из наших обычаев. По тем вопросам, которые вы задавали, я вижу, что вам непонятны причины удаленности нас, женщин, от внешнего мира. Вы полагаете, мне незнакома жизнь за пределами этого дворца? Вы полагаете, мы многого лишены, живя так замкнуто? Но нам известно, что женщина должна оставаться чистой. Ей требуется святость. Она есть сосуд жизни, ибо Аллах посылает людей в мир через ее чрево. Потому женщина обязана блюсти чистоту.

— Благодарю за ваше гостеприимство, — сказала Мэри. — Но меня ждут дома, и малыши будут скучать, если меня долго не увидят. Думаю, вы, как мать, меня поймете.

— Надеюсь, как надеется и мой сын, на то, что граф и графиня Элджин еще надолго останутся в нашем городе. Падишах намерен возвести новое здание посольства, и оно будет построено в полном соответствии с вашими пожеланиями. Кроме того, падишах хочет основать орден Полумесяца, которым он наградит лорда Элджина и нескольких других своих английских друзей. Султан сообщит об этих решениях вашему супругу в самое ближайшее время. Надеюсь, вы разделяете те чувства дружбы, которые питаем к вам и ко всем английским людям мы с падишахом.

Мэри поняла, что ее ответа ждут, но не могла сразу сообразить, что ей следует сказать, ибо знала, что каждое ее слово будет долго обдумываться. Ее муж говорил когда-то, что если дипломат не знает, что сказать, то ему следует промолчать или дать ответ самый краткий.