Дерик хотел было объяснить, что он отпросился только на один день и сегодня должен вернуться на службу, но понял, что это бесполезно. Даже рискуя потерять с таким трудом полученную им работу, он не мог бросить Шейлу одну в таком состоянии.

Они зашли в первый попавшийся ресторан, где им подали скудный обед. И хотя Шейла сказала, что хочет поговорить с ним, сначала он не мог вытянуть из нее ни слова. Наконец она подняла голову от тарелки.

— Что нам делать, Дерик? — спросила девушка. В ее голосе звучал скорее вызов, чем просьба о помощи.

— Это ничего не изменит между нами, — заверил ее Дерик в двадцатый раз.

— Да, между нами, — бросила она. — А я думаю о папе.

— Полагаю, он должен подать на апелляцию, — сказал Дерик. — Это ужасный приговор. Его не за что отправлять в тюрьму.

Но Шейла не слушала, у нее были другие мысли.

— Почему этот судья вел себя как последняя скотина? — негодовала она. Все подумали, что папа настоящий преступник. Послушай, Дерик, ты ведь его знаешь? Сходи к нему, скажи ему, что он совершил ужасную ошибку. Расскажи ему, какой человек мой папа на самом деле, попроси его изменить решение и выпустить моего отца.

— Но, Шейла, как же я могу? Такие вещи… такие вещи… никто так не делает!

— Никто так не делает! — с обидой воскликнула Шейла. — Какая разница, кто что делает! Мне казалось, что я тебе не безразлична. Прошу тебя, сделай это для меня!

— Но, Шейла, честно, я не могу!

— Ты имеешь в виду, что не хочешь. Очень хорошо. Я понимаю, что это значит. Одно дело — говорить, что между нами ничего не изменится, и совсем другое — помочь.

С упавшим сердцем Дерик понял, что Шейла верит в то, что предлагает ему сделать. Дерик видел, что в теперешнем состоянии его невесты он не сможет объяснить ей невыполнимость ее затеи. В отчаянии он пытался найти какой-нибудь убедительный довод и нашел — на горе себе.

— Послушай, Шейла, — сказал он, — ты ведь знаешь, что я сделаю все на свете, чтобы помочь тебе. Если разговор с Барбером поможет, я готов пойти к нему немедленно, несмотря ни на что. Но я говорю тебе, что это бесполезно, именно потому, что знаю его. Видишь ли, ты не до конца понимаешь, насколько отвратительно было то, что он говорил сегодня, и его приговор — это омерзительно. Но никто в суде об этом не догадывался, потому что об этом знали только двое — я и он.

— Бог мой, о чем ты говоришь?

— Вот о чем. — И Дерик как можно короче рассказал ей о том, что случилось поздним вечером после ужина во время выездной сессии в Маркгемптоне. — Конечно, — сказал он в заключение, — я обещал никому ничего не рассказывать и до сих пор не обмолвился ни словом, но…

— Хорошо, — перебила его Шейла. — Я никому не скажу, если тебя это так волнует. Но я рада, что ты рассказал мне об этом. — Она шумно дышала и выглядела еще решительнее, чем раньше.

Теперь ты понимаешь, что, даже если я попытаюсь поговорить с ним, это не поможет.

Не ответив, Шейла резко встала из-за стола:

— Ну, пошли!

Дерик предложил поймать такси, но она отказалась.

— Разве ты не едешь домой? — удивился он.

— Нет. Ты иди, Дерик. Я знаю, ты хочешь вернуться в свою контору.

— Что ты собираешься делать?

— Это тебя не касается. Если ты не можешь помочь мне, я справлюсь одна. О, Дерик, дорогой, прости, что я так говорю. Я веду себя по-свински, но, правда, если что-то можно сделать, я попытаюсь это сделать. Нет! — торопливо перебила она его, когда он начал говорить. — Пожалуйста, не спрашивай меня ни о чем. Я не знаю, что буду делать. Теперь уходи. Только скажи, что будешь любить меня, что бы ни случилось!

Дерик заверил ее в своей любви, повторив несколько раз, что любит, и довольно громко, чем удивил прохожих. Потом сел в автобус, который ехал в западном направлении, бросив прощальный взгляд на силуэт несчастной, но решительной девушки, стоящей на тротуаре на улице Холборн. Но он не вернулся в министерство. Дерик понял, что не в состоянии сегодня работать. Сердитый, несчастный, встревоженный, он не мог ни о чем думать, кроме собственных забот. "Накажут меня за прогул или нет, на работу я не пойду", — решил он. С другой стороны, перспектива провести вечер в полном одиночестве и бездействии тоже не радовала. Ему вдруг очень захотелось поговорить с кем-нибудь, кто мог бы представить его проблемы в истинном свете. Действуя скорее по наитию, он сошел с автобуса в начале Чансери-Лейн и пошел пешком к Темплу.

Но его ждало разочарование. Клерк сказал ему, что Петигрю нет в Темпле. Он точно не знал, когда тот вернется, но ожидал его с минуты на минуту. Не хочет ли господин Маршалл подождать? И господин Маршалл ждал и ждал, сидя в темном, пыльном кабинете до тех пор, пока ему стало совсем невыносимо и он решил уйти.

Как говорил потом клерк, Маршалл покинул кабинет Петигрю в большой спешке, как будто вдруг вспомнил о срочной встрече. Он вдруг вскочил с решительным видом, хотя до этого сидел тихо и спокойно, и пулей вылетел из кабинета. Часы на Доме правосудия пробили четыре, когда Дерик стоял на перекрестке на Странде. Он с нетерпением постоял на остановке пару минут, но, так как автобуса не было видно, повернулся и быстрым шагом пошел пешком по Флит-стрит.

Когда Дерик подошел к главному входу в Олд-Бейли, оттуда начали выходить люди — заседания закончились. Он посмотрел вокруг, надеясь увидеть Шейлу, но ее нигде не было. У привратника Дерик узнал, что заседавшие в зале номер 1 разошлись минут десять тому назад, а сейчас шли люди из двух других залов, где только что закончились слушания. Помощник мирового судьи еще на месте. Дерика помощник мирового судьи не интересовал. Он быстро прошел вверх по улице и завернул направо, за угол большого здания. Туда, на Ньюгейт-стрит, выходили три двери Центрального уголовного суда. Из одной из них вышли несколько мужчин в черных костюмах, по-видимому адвокаты и их клерки. Из другой, ведущей на галереи для публики, потянулась вереница странных любителей бесплатных представлений, которые находили удовольствие в созерцании несчастий своих сограждан. Они запрудили узкий тротуар и моментально загородили Дерику вид на третью дверь — вход для судей. Дерику показалось, что в толпе мелькнула шляпка Шейлы, и он поспешил в том направлении.

У тротуара на противоположной стороне улицы притормозила машина. К ней подбежал человек, по-видимому новый клерк Барбера, бросил на сиденье какие-то бумаги и поспешил назад. Когда Дерик поравнялся с дверью, оттуда вышли его светлость судья Барбер с супругой и направились через улицу к машине.

Впоследствии полицейские опросили тридцать три человека, утверждавших, что они были свидетелями событий, которые произошли несколькими секундами позже. Отсеяв неизбежных придурков, искателей популярности, заведомых лжецов и ненадежных свидетелей, полиция пришла к заключению, что двенадцать человек в здравом уме и твердой памяти, включая двух полицейских, действительно видели частично или полностью, что произошло. Показания свидетелей не совпадали во всех деталях, что было, кстати, подтверждением их правдивости. Тщательно сопоставив все показания, полиция в конце концов составила вполне достоверную картину, как и в какой последовательности разворачивались события.