Почему? Что не так? – судорожно соображала я.

Наше дыхание сливалось воедино, я крепко держала Дилана и каким-то образом сама держалась за него, сердце грозило выскочить из груди, и каждая частичка меня ждала, ждала, ждала. Все было как в тумане. Пока его губы не дотронулись до моей щеки вместо моих губ. Он прижал меня к себе, после чего едва ощутимо поцеловал в висок и пробормотал что-то, чего я не разобрала из-за шума в ушах. Затем последовало «До завтра, Зоуи», прежде чем он ушел в свою комнату, оставив меня в полной растерянности.

Да, черт побери. У меня есть и совершенно иные проблемы, помимо учебы и родителей.

– Ты только что поняла, что я права, не так ли? У тебя выражение лица поменялось, и теперь на лбу вдруг жирными буквами проступило слово «Осознание».

– Это не смешно, ты в курсе?

– О, еще как! Но сейчас я даже не пыталась шутить. Ну же, отвечай! Что будет дальше?

– Не уверена. Возможно, мне стоило бы просто-напросто заговорить с ним об этом, но так как мы живем вместе… – Я на мгновение надуваю щеки и медленно выпускаю воздух. – В таких вещах у меня ни практики, ни опыта. К тому же пункт сосед-и-друг-моего-брата превращает все из сложного в суперсложное.

– Ясно. Но ты должна это сделать. Ваша ситуация не идет тебе на пользу. Она отвлекает и не радует тебя. Разочарования можно преодолеть, но каждый день просыпаться с надеждой, которую сама же искусственно и поддерживаешь, выматывает.

– Ты не оптимистка, насколько я понимаю.

– Я реалистка. Надежды – это хорошо, но порой необходимо рискнуть их разрушить, чтобы двигаться дальше. Кроме того, не может всегда быть хорошим то, что таким кажется. Это было бы… слишком хорошо, что ли?

– О’кей, ты не реалистка, а скептик.

– Иногда, – откликается она, промокнув рот салфеткой, которая потом неаккуратно приземляется на тарелку. – Нет, серьезно. Тебе нужна ясность, если хочешь идти в каком-то направлении, которое реально позволит тебе шагнуть вперед. Та дорога, по которой ты топаешь сейчас, – это не цель.

– Сомневаюсь, что в будущем тебе стоит работать с пациентами, – ворчу я, но Мел это только смешит. Притом ее высказывания звучали интересно и разумно. – Так мне пора начать беспокоиться и переживать? Мы приняли решение не торопиться и просто дать этому случиться самому. Он не делает ничего неправильного.

– А я такого и не говорила. Проблема в вашем уравнении в том, что тебе этого медленно недостаточно.

– Наверно. – Задумчиво скрещиваю руки на груди и откидываюсь на спинку стула. – Может, сделать это завтра? После семинара.

– Почему не сегодня? – Я бросаю на нее злобный взгляд. Несмотря на свободный день, перед нашим совместным обедом я съездила в библиотеку, чтобы отвлечься, пусть это и не помогло. – Ладно, понятно, завтра.

– А что насчет тебя?

– Что ты имеешь в виду?

– Появился кто-нибудь? Как дела с тем мальчиком-капкейком?

– Вообще не говори мне о нем, – фыркает она. – Я теперь каждый вторник вижу его в столовой. Похоже, у нас перерыв в одно и то же время, и богом клянусь, он каждый раз так тупо лыбится. Вчера взял себе пудинг и помахал им. Как же мне хотелось размазать этот десерт ему по лицу.

– Он тебе нравится.

– Бред.

Я захожусь таким громким хохотом, что двое студенток за соседним столиком недоуменно на нас оглядываются.

– Вот это да. Ты так хорошо анализируешь других людей, а на самой тебе это не работает.

– Тогда нас таких уже двое.

– Туше! – Мы улыбаемся друг другу.

– О’кей, ладно, выглядит он неплохо, хотя у него нет таких красивых татуировок, как у твоего Дилана. И мне почему-то нравится его харизма, пускай каждый раз я и мечтаю его придушить. Довольна?

– Очень довольна, спасибо. А станет ли Дилан моим Диланом, мы еще посмотрим. Пошли, мисс Скептик, тебе пора на занятие, а мне надо вернуться в библиотеку.

– Первые домашние задания? – спрашивает она, пока мы относим обратно подносы.

– Ага. Исследование о мотивации и силе воли плюс доклад по диагностическим исследованиям, и я должна буду вести дискуссию на тему теорий развития – о преимуществах и недостатках разных теорий. И вдобавок громадный список литературы. Но не мне тебе рассказывать.

– Мой просто лежит перевернутым на столе.

– Почему?

– Я внушаю себе, что он ничего мне не сделает, если в него не заглядывать. – Просияв, она закидывает руку мне на плечи, и я тихо посмеиваюсь.

– Ах, Мел, куда же подевался твой реализм?

– Иногда он устраивает себе перерывы.

Что это? На мою дверь приклеена записка. Отрываю ее и сонным взглядом начинаю читать отдельные слова.

«Доброе утро, Зоуи, сегодня мне нужно уладить кое-какие важные дела, поэтому я не смогу подбросить тебя до универа. Не хотел тебя будить. Увидимся на занятии. Дилан».

Мило, что он предупредил. Хотя он в любом случае не обязан меня подвозить. Надеюсь, с ним все хорошо и ничего не произошло… Тем не менее эта новость меня не особенно радует.

Я сминаю листок, и на краткий миг меня одолевают сомнения и мысли, не может ли Дилан просто меня избегать.

Нет! Что за чушь. Позже поговорю с ним, тогда и узнаю, что у нас с ним. Никогда бы не подумала, что меня не будет устраивать, что все развивается недостаточно быстро. Никогда бы не подумала, что снова целиком и полностью захочу открыться мужчине, после того как годами меня сопровождали вина и стыд, словно непробиваемый щит. Это прекрасно – и пугающе. Но так и должно быть. Поскольку то, что я пережила, – не какой-то пустяк. И неважно, что случилось, это не моя вина. Не я должна была бороться сильнее – они должны были прекратить жестокость. Вообще ее не начинать.

Урок, который я усвоила уже давно. Тяжелый, потому что кошмары выглядели такими реальными и раз за разом вселяли в меня чувство, будто я могла что-то изменить, если бы была быстрее, громче, сильнее. Они говорили мне: Ты сама виновата. И хотя я уверена, что мое тело не реагировало на секс, что я просто лежала, в то время как по лицу катились слезы, и считала толчки, словно это овцы, которым нужно перепрыгнуть через забор, чтобы я уснула и забыла об этом, сны заставляли меня поверить, что я им наслаждалась. Пока рано или поздно я не перестала видеть разницу между ними и тем, что происходило в действительности. Милли сказала однажды: «Даже если бы твое тело отреагировало, это не сделало бы тебя тоже виноватой. У тебя по-прежнему нет причин стыдиться. Ты не виновата, Зоуи. Твое тело продолжает реагировать на прикосновения, даже когда ты этого не желаешь. Это не означает, что ты как человек получала удовольствие. Никогда не позволяй себе в это поверить. Не твое тело принимает решения, а ты – и ты этого не хотела. Изнасилование ранит не только тело, но прежде всего сердце и душу».